Крылья распахнуть!

– Похищение было совершено в джермийском городе Фейхштаде, – тут же ответил капитан. – Бургомистр города, геер Вестерхост, тут же получил нашу жалобу и ведет расследование. Но мы не могли ждать, пока власти доберутся до злодеев, похитивших юную сеорету…

– Злодеев? – шагнул вперед Зиберто диль Каракелли. – А вы-то сами кто? Из родственников у барышни – только дядя. Может, скажете, что это он вас прислал?

Дик хотел запальчиво ответить… но осекся. Вспомнил рассказ Литы о слезах, что текли по лицу Антанио диль Фьорро в последний вечер, когда дядя и племянница были вместе.

«Я поняла, что моя участь решена. Дядя Антанио мне не защитник. Не знаю, как эти негодяи взяли над ним власть…»

Если мерзавцы сделают своим союзником дядю Литы – это будет катастрофа!

Глава обители тем временем мучился от невозможности перенести этот разговор в свой дом, в четыре стены, подальше от лишних ушей. Увы, нельзя! То, что началось на глазах у всех, должно при всех и закончиться.

– Хоть мне и дано право суда, полагаю, с этим делом должны разобраться власти, – неохотно сказал Клодиус. – Если я призову в обитель судью, согласитесь ли вы, капитан, вместе со своими людьми свидетельствовать под присягой?

– Конечно! – ответил Бенц с жаром.

– Под присягой? – усмехнулся Зиберто диль Каракелли. – Да пожалуйста! Вас тут четверо вместе с девчонкой – клыкастый зверь в счет не идет. А я тоже присягну, да моя почтенная родственница, сеора Модеста, клятву даст, да мои люди в стороне стоять не будут. Считайте тогда, на чьей стороне окажется правда.

Клодиус задумчиво кивнул. Он знал, что порой суд превращается в перетягивание каната – какая сторона сумеет выставить больше свидетелей?

Понял это и капитан Бенц. Даже в лунном свете видно было, как он побледнел, как поднял шпагу в ножнах, словно готовясь отразить нападение всего отряда сеора Зиберто.

И тут впервые заговорил небоход, за спиной которого пряталась девушка.

– В Хэддане есть хороший обычай – уважение к старости. Я в нашем экипаже самый старший. А потому, да простит меня капитан, сейчас я, погонщик Маркус Тамиш, буду говорить за всех нас.

– Говори, Отец, – кивнул капитан.

– Думаю я, что надобно нам призвать свидетельницу, слово которой стоит куда дороже всех наших клятв.

– Это кто ж такая? – издевательски спросил сеор Зиберто.

– Вы ее знаете, ваша милость. И, что важнее, она знает вас.

Старик шагнул в сторону и оказался около опорного столба сторожевой башни. В лунном сиянии на бревне был виден каждый сучок, каждая царапина. Погонщик устремил задумчивый взгляд на столб и замолчал, словно потеряв интерес к беседе.

Все притихли, никто не торопил его: уважение к старости и впрямь было в крови у хэдданцев. Лишь сеор Зиберто хмурился раздраженно и нетерпеливо.

Наконец Маркус Тамиш заговорил снова – и все вздрогнули: такая страсть и такой гнев звенели в его голосе.

– Вы не поняли, о ком я? А ведь мудрый Клодиус напомнил, что мы во владениях богини! Антара Лесная, к тебе взываю! Не дай свершиться несправедливости! Покажи, кто здесь прав, а кто виноват!

– И как, ты полагаешь, богиня выразит свою волю? – строго спросил глава обители.

– Тем языком, которым говорят боги! – отозвался погонщик. – Антара, первое творение Эна Изначального! Покажи свою власть, яви чудо! Если мы правы, а Зиберто диль Каракелли лжет – даруй на миг мне, старому, мощь десяти богатырей! Если ты на моей стороне – помоги одним ударом обрушить эту башню!

И со всей силы старик пнул опорный столб.

Послышался треск, хруст. Башня осела, сокрушив своим весом столб, скособочилась вниз углом – и с грохотом развалилась, рухнула грудой обломков. Старик-погонщик еле успел отбежать в сторону.

Грохот сменился мертвой тишиной. Потрясенные люди замерли не дыша.

И в этой тишине возник тоненький, чистый голос. Лита выводила слова «Гимна малых» – всем известной детской песенки о доброте Антары. На второй строке песню подхватила какая-то женщина – и почти сразу хор голосов нескладно, но истово повел напев, и сам Клодиус Добронравный вторил припеву: «О мать, ты сотворила нас, ты нам не дашь погибнуть…»

Когда отзвучал гимн, глава обители, уже пришедший в себя, провозгласил:

– Богиня выразила свою волю и свершила чудо, о котором наши внуки будут рассказывать своим внукам. Но одних речей мало. Альбертис Книжник, ты здесь?

– Я здесь, мудрый Клодиус, – откликнулся голос из толпы.

– Запиши все, что видел. А еще расспроси старца, осененного милостью богини, и добавь в запись то из его рассказа, что сочтешь нужным.

– Исполню, мудрый Клодиус.

– Не тяни с расспросами. Богиня желает, чтобы девушку отдали ее друзьям и проводили их из обители. Завтра молебен в честь чуда. А послезавтра дорогие гости отправятся в путь.

Волчий взгляд Зиберто диль Каракелли был в упор устремлен на Бенца. Во взгляде этом читалось: «Ну, так и я не задержусь в обители. И мы еще встретимся на лесной дороге – ваша кучка чудотворцев и мой отряд головорезов!»

Но глава обители еще не закончил.