Крылья распахнуть!

– А ты, добрый человек, – обернулся он к сеору Зиберто, – должен особо благодарить Антару Лесную. Она ведь чудо явила не только ради девушки. Она спасла тебя от клятвопреступления. Не хочу и не стану выяснять, что у вас вышло с барышней. Но из-за твоей лжи богиня разрушила сторожевую башню. Ты ее восстановишь.

Осмотрительный Каракелли проглотил вертевшиеся на языке слова: «Но не я же сломал вашу башню!» Ответил смиренно:

– Да, мудрый Клодиус, я готов заплатить…

Глава обители вспомнил о первом взносе за проживание девушки в обители. Эти деньги мудрый Клодиус не собирался возвращать сеору Зиберто.

– Да, добрый человек, заплатишь. И не только деньгами. Антаре угоден труд, а у нашего плотника, старого Фомаса, больная спина. Но распоряжаться на стройке он сможет. А ты, добрый человек, вместе со своими слугами, будешь бревна носить. И для родственницы твоей работа сыщется. Заодно и сгоревший дом отстроите. Вот тогда богиня вас простит, тогда не придется мне на вас жаловаться властям.

* * *

– А мне на прощанье сеор Зиберто пару слов сказал, – сообщил капитан небоходам, когда они гуськом уходили на лыжах прочь от обители.

Погонщик, шедший впереди, повернул голову и бросил на Бенца предостерегающий взгляд: мол, Литу незачем пугать!

Девушка, шедшая за капитаном, заметила этот взгляд и засмеялась:

– Я не боюсь. Что он сказал, этот упрямый дурак? Угрожал?

– Пообещал, что мы еще встретимся.

– Хорошо бы встретиться… – мечтательно пробасил боцман, замыкавший цепочку. – Я же с ним не потолковал, не подвернулся он мне под оглоблю.

– Молодчина, дочка, что не боишься, – одобрил погонщик слова Литы. – Чего тебе бояться, если ради тебя Антара сотворила чудо?

– Я не понял про чудо, – послышалось сверху.

Илв Филин бежал по веткам рядом с лыжниками. И не упустил ни слова из беседы.

– Что ты не понял? – поинтересовался Отец.

– Чудо – это вроде колдовства. Только делает не шаман, а бог. Так?

– Ну… примерно так.

– Столб прогнил изнутри. Я поставил на столбе затес когтями. На месте, куда надо ударить. Отец ударил. Башня упала. Значит, я – шаман, а Отец – бог. Так?

Ответом были протестующие крики из четырех глоток.

Филин переждал возмущение друзей и упрямо спросил:

– Почему не так?

– Чудо сотворил не я, – объяснил Отец. – Чудо сотворила богиня. Если бы Антара не пожелала, башня бы не упала.

Несколько мгновений илв не сводил глаз с погонщика. А затем сказал:

– Поймаю белку. И съем.

И исчез среди еловых лап.

Вот так! Лучше сделать что-то полезное, чем пытаться понять этих нелепых, странно мыслящих, но таких дорогих для него людей.

Ожерелье-VII. Змея в гнезде голубки

1

Ну, старая, гадай! Тоска мне сердце гложет,
Веселой болтовней меня развесели,
Авось твой разговор убить часы поможет,
И скучный день пройдет, как многие прошли!

А. Апухтин

– А виктийская дама? К чему она тут?

Эдона Хозефа откинула широкий рукав узорчатого домашнего платья, протянула над столом полную белую руку и коснулась лежащей на скатерти карты.

– К коварству, прекрасная эдона, к недобрым умыслам, – негромко ответила старуха в черном плазе с капюшоном. Тонкими пальцами в черной нитяной перчатке она поправила карту, которую сдвинула с места хозяйка дома.

Эдона Хозефа поморщилась:

– А когда мне гадала кривая Леонсия с Рыбной улицы, она говорила, что виктийская дама – к богатству.

– В самом деле, госпожа моя? – холодно ответила старуха. – Тогда напрасно я пришла сюда. Кривая Леонсия наверняка сумеет показать все тропы, что разложила у твоих ног судьба. А я уж побреду прочь.

– Сиди-сиди! – всполошилась эдона.

Она не хотела прогонять старуху, про которую с недавних пор ходят странные слухи по всему Порт-о-Ранго.

Имени ее не знал никто, называли просто Вьеха («старуха» на старом спандийском языке). Лицо мало кто видел, гадалка и в комнате не снимала капюшона. Эдона Хозефа может ее понять. Любопытная эдона заглянула под капюшон – и отшатнулась от уродства. Кривой горбатый нос, торчащий из массы морщин… Да, такую физиономию лучше прятать! Интересно, Вьеха и в молодости была безобразной? Или ее так изменило время?

Эдона вздрогнула. Что за мерзкие мысли – про старость, которая понемногу затягивает женщин, словно трясина? Что ей, красавице Хозефе, до старости? Она бережет кожу от лучей солнца, она мажет лицо сливками и медом! А первые морщины у глаз… они же совсем не заметны!

Госпожа заставила себя выбросить из головы неприятные размышления и с новым вниманием уставилась на сложную фигуру из карт, которую успела выложить гадалка.

Все-таки хорошо, что Вьеха постучалась в ее дверь. Старуха приходит сама, ее не приглашают. Никто даже не знает, где она живет. Во всяком случае, так уверяют служанки.