Крылья распахнуть!

Уходила – не боялась. Хоть и пришлось идти через уснувший городок, но велик ли Фейхштад? С улицы на улицу перекликается ночная стража. Чего опасаться припозднившейся девушке?

А вот страшно! Луна завесила зыбкими покрывалами дома, сделала улицы незнакомыми. Окна закрыты ставнями, словно и смотреть на Литу не хотят. Двери заперты до утра. А сердце чувствует недоброе и стучит-стучит-стучит… Девушка не из робких, но сейчас ее охватило ожидание беды.

И Лита не удивилась, когда навстречу ей в поток лунного света шагнули двое мужчин. Один незнакомый, но второй…

Сеорета диль Фьорро всегда и везде узнает волчьи черты Зиберто диль Каракелли!

Молча бросилась девушка в соседний переулок. Она была легкой на ногу, в первые минуты оторвалась от преследователей.

Но где же стража? Не слышны протяжные крики: «Все споко-о-ойно…»

Лита бежит. Тянутся палисадники, заборчики… Но вот дверь, которая выходит прямо на улицу, без всяких цветников за оградой.

Бросилась девушка на крыльцо, забарабанила в дверь:

– Откройте, за мной гонятся! Во имя всех богов, спасите, добрые люди!

Замерла, прислушалась. Мелькнул ли огонь в щелях меж ставнями? Стукнуло ли что-то по ту сторону двери?

Лита догадалась: хозяева не спят, слышат ее мольбы.

И еще поняла: не откроют. Боятся.

А погоня уже тут как тут. Сеор Зиберто ухмыляется во всю волчью пасть. Без слов схватил девушку за руку: попалась, пташка?

Да только Лита уже не была той тихой барышней, что прогуливалась когда-то с сеором Зиберто по саду в Белле-Флори. Не учтивая сеорета – леташ по прозвищу Паучок! И видала драки, и самой приходилось драться. Научили кое-чему побратимы-леташи!

Хоть она и ростом ниже сеора Зиберто, но стоит на крыльце, как раз вровень с врагом. Зашипела дикой кошкой – и ударила ему головой в лицо, в переносицу!

Вскрикнул проклятый Каракелли, выпустил добычу, вскинул руки к залитому кровью лицу. А Лита – прыг с крыльца! Увернулась от рук второго врага – и бежать, подобрав юбку!

Но где же ночная стража?

Знала Лита: не добежит до гавани. Не сможет всю дорогу мчаться так же проворно, как сейчас.

А по обе стороны улицы, как нарочно, протянулись высокие, глухие заборы…

Высокие-то высокие, да прочными не выглядят!

Лита остановилась. Просунула пальцы в щель меж досками, рванула изо всех сил…

Хрустнуло, подалось ветхое дерево.

Лита протиснулась в щель, оставив на обломках оборку юбки.

Беглянка очутилась в саду – запущенном, заросшем, ветви деревьев согнулись под тяжестью снежных шапок. Из сада, как остров из моря, вырастал угол старинного особняка – с колоннами, со статуями у парадного входа.

Ставни были закрыты, дом молчал. И показался он Лите не спящим, а мертвым, нежилым.

Разглядывать особняк было некогда. Лита бросилась к нему сквозь засыпанные снегом кусты – не к парадному крыльцу, а к той стене, что ближе. Девушка не на черный ход надеялась, а на какие-нибудь сарайчики-курятники, где можно спрятаться. (Лита в панике не подумала про след, который она оставляет на снегу.)

Позади Каракелли и его подручный с проклятьями ломали забор.

Заброшенный сад принял, укрыл беглянку и вывел к задней стене дома. Но ни сарайчика, ни другой постройки Лита не увидела.

Позади трещали сучья. А в доме никто не встревожился, не вышли слуги с фонарями, не выглянул сам хозяин – поглядеть, кто разбойничает в его владениях. Глухо, безответно молчал дом… Лита кинулась к двери черного хода, прижалась к ней в отчаянной, нелепой надежде: вдруг темный полушубок не заметят на фоне темной двери?

А дверь под лопатками подалась, тихо скрипнула… Не заперто?!

Как рыбка в струю, скользнула Лита в черноту коридора, притворила дверь.

Темно, ох, как темно!.. Девушка осторожно двинулась вперед, ведя рукой по стене. Споткнулась обо что-то, едва сдержала крик боли, слыша, как позади, за незапертой дверью, переговариваются Каракелли и его подручный. Мысленно выругала себя: надо было задержаться, пошарить по двери – может, нащупала бы засов?

Беглянка вслепую кинулась вперед, вытянув перед собой руки, ударилась ладонями о деревянную планку – и вторая дверь распахнулась перед нею. Лита вбежала в просторный зал, охваченный узкой галереей по второму ярусу, на которую вела лестница.

А разглядела девушка все это потому, что возле лестницы горел светильник!

Да-да, большой медный светильник в виде лебедя! Значит, дом не пуст?

Беглянка поспешила захлопнуть за собой дверь. Увы, на ней не было засова.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – Лита хотела выкрикнуть эту фразу, но голос ей изменил, прозвучал еле слышно. Следующие слова удались громче: – Простите, что тревожу вас… Помогите, меня хотят схватить!

Дверь за ее спиной распахнулась, в зал ворвались сеор Зиберто и его подручный – коренастый, сурового вида иллиец с пистолетом в руке.

Оба застыли на месте – их тоже смутил вид горящего светильника. Напряженные, встревоженные, озирались они, как два волка. Каждое мгновение дом мог ожить, наполниться топотом ног, хлопаньем дверей, голосами разбуженных людей… Но никто не откликнулся на вторжение – и Зиберто диль Каракелли обернулся к подручному:

– Хватай девчонку, Массимо! Уходим!