Крылья (СИ)

Дом у Артурыча особенный, бывал в нём несколько раз, вроде бы ничего такого: бревенчатый, без вычурной внутренней отделки, с настоящей русской печью, как полагается. Но, когда заходишь вовнутрь, охватывает чувство покоя и надёжности, после пребывания в нём заряжаешься новой энергией, и всё становится простым и понятным. Сам Артурыч называет его местом силы, так оно и есть. Хранительница очага под стать дому, Татьяна Николаевна, спокойная, основательная, приветливая. Повезло нашему доку с женой, все завидуют.

— Саня, ты как раз к ужину, мой руки, пошли, — зовёт хозяйка.

— Привет, болящим! — Артурыч уже за столом.

Пока ужинаем, док рассказывает рабочие новости, смеёмся. Я немного расслабляюсь и просто наслаждаюсь вечером в кругу хороших людей.

Закончив трапезу и неспешное чаепитие, благодарим хозяйку, и Артурыч увлекает меня в свой кабинет,

— Пойдём, осмотрю тебя.

Послушно иду за хозяином в святая святых. Наши мужики прозвали эту комнату исповедальней. Док проверяет, как заживает шов на бедре и рука, прослушивает,

— В, лёгких чисто. Шов тоже красивый. В общем, ты практически здоров. Молодец, быстро восстанавливаешься.

— Спасибо, Артурыч… — собираюсь уходить.

— Сань, — останавливает, — а болит-то, что?

— Не знаю, душа, наверное…

— Что, наступает сложное время? — будто видит насквозь.

— Да… завтра жена возвращается…

— Ну, наконец, нагостилась… Ты же, знал, что вернётся, когда-нибудь, — пожимает плечами.

— Знал, — соглашаюсь.

— Что, выбрать не можешь?

— Мне и выбирать не надо, Ксюха, без вариантов…

— Не иначе, совестью мучаешься? — как в воду глядит.

Киваю…

— Я тебе так скажу, сынок. Военно-полевая хирургия накладывает особый отпечаток на характер. Бывают такие ситуации, когда для спасения организма в целом, необходимо ампутировать его повреждённую часть. Порой решение даётся нелегко, одолевают сомнения, вдруг хватило бы частичных мер, не очень радикальных. Вот и взвешиваешь, советчиков толковых рядом нет, берёшь ответственность на себя, и режешь по живому. Непросто… Ты Саня, сейчас хирург и баб своих в советчики не бери, не сталкивай, и ответственность на них не возлагай, сам решай: резать или, так сойдёт…

— Резать надо…

— А, что тогда маешься?

— Легко тебе говорить, Артурыч, всё у тебя правильно сложилось, никого не задел, не обидел, жизнь никому не поломал…

— Парень! — смеётся, — уж я-то, наломал дров в своё время не на одну поленницу! Это теперь меня все святым считают, да правильным! Слава Богу, не дал ошибиться в главном. Счастливая старость не просто даётся, по большей части синяками да шишками зарабатывается…

— Ну, ты ещё не старик, — успокаиваю.

— Но иду к этому, и не боюсь. С такой женой, как моя Татьяна не страшно… — вдруг, уводит мысль в другом направлении, — слушай, ты же ещё ничего не сделал! Перед прыжком на трамплине. Ещё есть время, прыгнуть или отойти и не мешать тем, кто за тобой.

— Да прыгну я, завтра прыгну! Не в этом дело! Катька-то в чём виновата? Получается, что я подлец? Поманил девчонку, наобещал светлого будущего, а теперь выкидываю, как котёнка, с которым наигрался!

— Вот это и есть твоя хирургия! Либо ты сделаешь несчастной одного человека — Катюху, а может, она без тебя ещё счастливее станет, либо двоих: себя и Ксению… да, по идее, и Катьке тоже не фонтан будет, если ты с ней останешься, без любви-то. Ну, если тебе без разницы, с кем всю жизнь прожить, тогда ничего не меняй, конечно… — задумывается на минуту и выдаёт, — а ты представь себя лет через …цать так, да хотя бы через десять с одной и с другой. Только не абстрактно, а с деталями, подробностями. Когда резать будешь, поможет…

— Спасибо, Артурыч, мне и представлять не надо, всё уже представлено, — вроде камень с души сдвинулся немного, и дышать легче.

- Долечивайся, — говорит напоследок, — полторы недели ещё даю на восстановление… во всех смыслах…

Ксения

Как же хорошо возвращаться домой! Здесь даже дышится по-другому, воздух слаще. Иду с автостанции пешком. Сухо, дождика не предвидится, почему бы не прогуляться по знакомым улочкам. Да здесь и недалеко совсем. Весь наш городок можно пройти из конца в конец за пару часов, так что прогулка в удовольствие. Двухэтажные домики приветливо встречают разноцветными крышами, весёлыми занавесками в окнах, даже редкие встречные, кажется, улыбаются мне в ответ. Вечереет…

Дома уже ждут, родители наперебой кидаются обниматься и целовать. Скорее тащат к столу. На минутку забегаю в свою комнату переодеться. Вот она — моя самая надёжная крепость, всё знающая о радостях и печалях Ксюши Смирновой, дождалась. Так и остаётся моей, родители ничего не меняют, чтобы дома себя чувствовала, когда приезжаю…

За ужином папа спрашивает по урода,

— А, что Антон твой, или как там его, не приехал?

— Всё, пап, забудь, — не буду пугать подробностями.

— Слава, Богу! — всплёскивает руками мама, — наконец-то, дождались!

— А, разве он вам не нравился? — честно говоря, удивили.

— Конечно, нет! — подтверждает папа, — ненастоящий он, дочка, лживый насквозь! А, внутри — гниль!

— Да я ж, говорила тебе не раз, что он неприятный! — напоминает мама.