Крылья ветров (сборник)

Он поднял руку к глазам и с трудом разлепил веки. Свет ударил по зрачкам страшной многохвостовой плёткой с вплетёнными в кожу металлическими язычками, но ему удалось увидеть перо.

Грязное, замызганное перо, которое – ещё совсем недавно! – было прекрасным и белым.

…Саша смотрел в окно, в ночь утекающей зимы, и видел не тающий снег и размазанные во влажном воздухе огни фонарей, а иссушенную бесконечным зноем пустыню, и его ладонь чувствовала прикосновение пера.

Потом он понял, что заболел. Это случилось той же ночью, когда Саша сумел заснуть и снова увидел чужой сон, ещё похлеще первого. Саше снилось поле битвы, и это была самая страшная битва за всю историю человечества. Во сне он знал это совершенно точно, и знал, что на сей раз люди просто превзошли самих себя в желании убивать.

А ещё он был доволен, очень доволен. Стоя среди тел, Саша слушал стоны умирающих, жадно вдыхал дым от пожарищ и обводил взглядом поле боя. Безумие и смерть, смерть и безумие! Мерзость! Ни он, ни его товарищи никогда до такого не додумались бы: фантазия развязавших и эту битву, и войну, была восхитительной в своём уродстве и извращении.

– Ты видишь? – прокричал он низко висящему небу, покрытому клокастыми тучками. – Прелестно, правда?

Небо молчало. Ветер гнал на юг серые клубы дыма.

– Ты доволен, да? Теперь Ты видишь, на что променял нас?

Небо молчало. Саша действительно не понимал, почему и зачем вопит в тучи невесть что, но в то же время откуда-то твёрдо знал, что поступает правильно, и что его должны услышать.

– Всё, что ты им дал, все Твои дары… ОТВЕРГНУТЫ! – он задыхался от возбуждения и гнева, ветер застревал в горле и ершил волосы, в которых проскакивали суставчатые молнии. – Ты им не нужен! Им никто не нужен! Они плюют Тебе в лицо. Твои любимые дети! Посмотри на это! ПОСМОТРИ!

Небо молчало. Горький дым, пахнущий бедой и смертью, обвивал его ноги.

– Разве мы любили Тебя меньше?

Рваные тучи над ним неслись своей дорогой. Хрипло голосили вороны, слетавшие на добычу. «Кто – мы? – устало подумал Саша. – Кого – любили…»

– Разве мы были меньше благодарны?

Он уже не мог кричать и говорил шёпотом, но от его свистящего голоса вяла трава и замирал ветер.

– Ну… тогда убей меня.

Почему убить? За что?

И он рухнул на колени, но небо молчало. Ветер переменился, и ещё раз, и ещё. Мёртвые стали травой, трава скрылась под снегом, и вернулась, и умерла вновь, а он стоял и ждал.

Небо молчало…

Лёжа на огромной кровати в конспиративной квартире и глядя в потолок, который то уплывал далеко-далеко, то нависал совсем вплотную, грозя расплющить, Саша ощущал, что его сознание, его душа и разум словно раздваиваются на две разные личности, и страшные сны принадлежат именно Второму, а не ему. Потом он вдруг вспомнил о Насте, и ему стало легче. Почему-то он точно знал, что Настя его вспоминает, и в каждой светловолосой голове, мелькнувшей в толпе, узнаёт его. Саше подумалось, что, должно быть, Настя его любит, и он почувствовал что-то вроде гордости: его можно любить… С этими мыслями он заснул, и ему приснилась Лиза в пафосно обставленном кабинете; впрочем, всю обстановку портила паутина, состряпанная его старым знакомцем пауком с улицы Щорса. Саша прищурился, всматриваясь, и картинка тотчас изменилась: теперь Лиза ехала по Краснохолмскому проспекту и разговаривала по телефону с Кашириным. Сам же Каширин стоял возле кровати с мобильником в руке и смотрел на Сашу устало и замотанно: как же вы мне все надоели, говорил его взгляд.

– Первая часть сделана, – говорила Лиза. – На Сашку выйдут через тебя или меня уже не сегодня-завтра. Меня сейчас ведут, и не особо скрываются.

– Хреново, – проронил Каширин, и его холодная рука легла Саше на лоб. Прикосновение получилось отчего-то приятным. – Он заболел, чуть не бредит.

Саша хотел спросить у него, как получается, что он видит одновременно и Каширина и Лизу, но не смог: куда-то утекли силы, даже та малость, которая нужна для вопроса. Одеревеневший язык не ворочался.

– Хреново, – согласилась Лиза. – Но не так хреново, как могло быть. Прикинь, туда этот Степанец отмороженный влетел, пушкой махал у меня перед носом… Я только из-за наглости своей удержалась, чтобы в обморок не свалиться.

Каширин ухмыльнулся, и Саша его вполне понимал. Чтобы жена самого Эльдара Поплавского бледнела при виде оружия? Ха, не делайте мне смешно…

– Ты пока сюда не едь, – сказал Каширин. – Квартиру светить не время, нам надо, чтоб он хотя бы на своих ногах мог идти. А он не может…, – Каширин ещё раз склонился над Сашей, и, оттянув ему веко, попробовал посмотреть в глаз. – Точно не может, – он вздохнул и философски добавил: – Во что ты меня втянула, женщина…

Лиза улыбнулась, и Саша подумал, что за такую улыбку согласился бы втянуться во что угодно, даже в самую дикую и невероятную авантюру. И Каширин разделял его мнение.

– В экстремальные приключения, как обычно, – сказала Лиза. – И не говори, что тебе не нравится – не поверю.

* * *