Крыло

Медлительно и невпопад.

* * *

Работа кончилась к пяти,

Как раз к пяти и небо смерклось,

И вдруг наметились пути.

Как будто мелом на примерке.

Едва нащупывая связь,

Стою, цепляясь за перила.

Зима ли просто началась,

Или прозренье наступило?

* * *

Нет, это все не то, не то.

Не удалось. Прости.

Линяет праздник шапито,

Стареет травести.

Пацанка, пеночка, Гаврош,

Старуха, бойкий чиж.

И дома радости на грош,

Куда ж ты так спешишь?

Верхом на палочке, верхом.

Быстрей, папье-маше!

Зачем стращать меня грехом?

Ведь он мне по душе.

Он впору мне, он мне как раз,

Как джинсы и седло.

Ах, я забыла, что у нас

И по ночам светло.

* * *

Прошвырнусь-ка я, тоску свою

Развею,

Эх, под зонтиком японским

По Бродвею…

По Бродвею, по проспекту,

По шоссейке.

Посижу, па свежеетруганной

Скамейке,

Повздыхаю, повдыхаю

Ароматы

И вернусь в неграновитые

Палаты.

Ни пылиночки на темной

Полировке.

Все как следует у божьей

У коровки:

Юбка-клеш в цветной горох

По моде,

Детки на небе и лето

На исходе.

123

ИДИЛЛИЯ

Ходят, спины коленом,

воронихи.

Кто осмелится сказать им —

старухи

Каждой от роду

не более века,

Комарова —

их сосновая Мекка.

На кладбище

вспоминают супруга

И пекутся

о давленье друг друга.

Поднимаются чуть свет,

пишут книжки,

Голубеют их мальчишечьи

стрижки.

Все ощупываю спину

ладонью:

Вдруг пора уже в их стаю

воронью?

ВЕЧЕР ПАМЯТИ ЗАБОЛОЦКОГО

Вечер памяти

В Доме писателя.

А на сцене

Все старые-старые

На подбор,

Будто дерево к дереву

Где-нибудь

В золотом заповеднике.

В их очках

Отразились юпитеры,

Блещут Марсы

В их рифмах отточенных.

Вечер памяти

В Доме писателя

Место памяти —

В сердце, в предсердии

БЕРЕЗА

Себя не мучая,

Стоит ничья.

Уж коль плакучая,

Так в три ручья.

Заиндевелая,

Один костяк

Я в горе белая,

А мне никак.

Не выдам слезы вам.

Хожу одна

В лесу березовом

Черным-черна.

* * *

День влажен и слоист

И полон тайных сил,

И падающий лист

Полнеба заслонил.

Как будто пол-лица

Закрыл усталый мим,

Чтоб знать не до конца

Все то, что мы творим.

* * *

Здесь что ни дачник —

все то хром, то сед

А что ни лес —

скамейка да лужайка.

И в радость мне

отчаянный сосед,

Тот самый

пионерский лагерь <Чайка>.

С восьми утра

он, мне не даст уснуть

Просвищут мимо

голые колени,

И я, очнувшись

от июльской лени,

Сажусь за стол

и отправляюсь в путь.

* * *

Мы не стареем —

Мы перестаем

Страдать,

И ликовать, и ошибаться.

Перестаем

Писать стихи ночами,

Перестаем

Влюбляться бестолково,

А начинаем

С толком, да с умом.

Перестаем,

Почти что перестали.

Стоим,

Как будто некуда спешить.

А ведь и правда —

Некуда, пожалуй.

* * *

Я не летний твой гость,

Мне всё буря да непогодь снится

Я спускаюсь к тебе

со своей обитаемой кручи,

Лишь когда над тобой

Засвистят перелетные птицы

Лишь когда над тобой

Задымятся осенние тучи,

Ты поддашься дождям,

заскрежещешь камнями

Накренишься, да так

Никогда и не выйдешь из крена.

Точно белые птицы

слетают на черное море,

Так на тяжкой воде

Закипает холодная пена.

Я к тебе прихожу,

я вникаю в твои непогоды.

Я не знаю, тебе ли

И вправду безоблачно было.

То ли морем идут,

То ли небом идут пароходы,

Все смешалось давно

и в едином круженье эастыло.

* * *

Нас приветствует дух полыни,

Два баклана и старый кречет.

Мы сегодня на той вершине,

Где <ура> не кричат, а шепчут.

Позади и борьба, и муки,

Больше нет ни любви, ни фальши.

Здесь ложатся, раскинув руки,

И не знают, а что же дальше…

* * *

Скорее на улицу выйди.

Зима наступила в Колхиде.

Лег снег на зеленые горы.

Остыли горячие споры.

Горячие споры остыли,

И горы, как лошади в мыле,

Пришпорены вдруг седоками

Окутаны все облаками

Рвет листья с деревьев корявых.

И нет между нами неправых.

И нет, и вообще не бывает.

И так в рукава задувает…

* * *

Не железными, мечами,

А мечами, духа.

Не высокими речами —

Сбивчиво и глухо

Все у нас как надо, други,

Не беда что беды.

Ведь прочнее, чем кольчуги,

Старенькие пледы.

Высока мы и привольны,

Как стрижи в лазури.

Пашем море, сеем волны,

Пожинаем бури.

* * *

Когда меня одолевают вьюги,

Я вспоминаю о зеленой Луге,

На полдороге между двух столиц,

Пристанище для перелетных птиц.

Я вас люблю, крылатые лужане,

Пусть в ващих окнах теплятся герани.

Пусть не дряхлеют без гостей столы.

Пусть в небо упираются стволы

Отборных лужских золоченых сосен

Подольше б лето и подальше б осень…

* * *

Мне снова мила и знакома округа,

Деревья на память твержу

И, ветреный день принимая как друга,

Сама в его качку вхожу.

Вхожу, позабыв надоевшие лица

И грустные рожицы слов

И в этой сумятице неба и листьев,

И в медленном скрипе стволов,

И в этом безумном предчувствии грома,

Где все лишь во здравье и в честь, —

Мне, кажется, легче, я, кажется, дома,

Я, кажется, понята здесь.

* * *

Молодая зта липка —

Листьев солнечная дрожь —

Возникает как улыбка,

Если в прошлое войдешь.

И в тени ее короткой

Пятна света там и тут,

Словно бы на сковородке

Нам оладушки — пекут

Сколько радости и чада!

В печке щелкают дрова.

В школу нам еще не надо…

Вся семья еще жива…

Нам потом везло не шибко.

Вероятно, поделом

А в саду — все та же липка

С чернобархатным стволом.

* * *

Вот и рухнула, как лавина,

Жизни первая половина.

и густа еще пыль обвала,

Прах былого еще клубится,

Оглянуться ещё не смею.

Только будущее маячит.

Только будущее маячит