Ее взгляд встречается с пустыми глазами Мификса: такими, каких она прежде никогда не видела. Несколько минут назад он весь горел от ненависти, а сейчас... Сейчас перед ней стоит сломанная трансформация. Не имеющая своей воли. Беспрекословно подчиняющаяся чужим приказам. Мификс избегает взгляда Стеллы, когда послушно следует за Аквелой, исчезая прямо в воздухе. А Стелла остается на месте и еще долго смотрит вдаль, не понимая, что же за чувство блуждает у нее на душе.
====== Глава 40. Любовь, которой нет места в этом мире ======
Когда в одном помещении находятся два Древних, связанных друг с другом любовью, ненавистью или другим потрясающим калейдоскопом чувств, воздух вокруг разве что не искрится. Магия, закручиваясь немыслимыми фигурами, находится на самой грани, как и сами существа, созданные быть первыми, лучшими и единственными. Существа, которых нагло потеснили более слабые, недостойные того, чтобы занимать так много места.
Магия почти трещит, Древние сидят, внешне спокойные, положившие руки на широкие подлокотники кресел. Их пальцы даже не подрагивают. Но глазами... Глазами они неотрывно смотрят друг на друга, и в этом взгляде читается все: и невыносимая страсть, и взаимная потребность, и ненависть, и горечь от долгих веков разлуки, и нетерпение.
Когда в одном помещении находятся два Древних, любивших и не перестававших любить, готовых тут же наброситься друг на друга, когда их магия с треском сплетается, встречая такую знакомую и незабытую силу, в этом помещении становится невероятно тесно.
Когда в одном помещении вместе с такими Древними есть еще и человек, он может просто не выжить. Его может нагнуть, придавить к земле аурой, если первосущества увлекутся и потеряют контроль.
Но – к чести Дафны – она ничем не показывает, что испытывает какой-то дискомфорт. Она спокойна внешне и почти так же внутри. Руки, лежащие на подлокотниках, лишь едва подрагивают, а глаза сосредоточенно следят за тем, как Древние почти уже целый час поедают друг друга взглядом. Сиреникс и Омега. Пара, жестоко разлученная Драконом. И вот теперь они здесь, снова, вместе.
Ледяная планета, в которой бушуют устрашающие страсти, и язвительное превращение, провожающее белую змею долгим взглядом, что выразительнее любых слов. Но точно так же Сиреникс смотрит и на Дафну, и нимфа совершенно не представляет, что же может творится внутри него. Две любви, особенно такие сильные – это много даже для Древнего.
Они говорят. У Омеги поджаты губы, и ей с трудом удается сдерживаться, потому что она не привыкла к такому. Это не цивилизованная Баттерфликс, способная держать себя в руках в любое время и при любых обстоятельствах. Это Омега – воплощение дикой, первобытной мощи, пришедшая из того времени, когда мир постоянно менялся и одновременно с этим был невероятно статичен.
Она рвала и метала час назад, шипела, впивалась губами в змея, который, впрочем, от нее не отставал. Омега готова была глазами прожечь Дафну, заморозить ее и убить, расчленить, искромсать на месте, так сильно дрожали ее руки.
Но Дафна выдерживала все ее взгляды. Искусно пряча едва заметное колебание под сотнями искусственных масок, поджимала губы и шептала так, чтобы слышала лишь эта ледяная змея. “Он – мой. И ты его не получишь”. Омега скалилась, и даже это смотрелось красиво на ее человеческом лице, она почти подскакивала к Дафне, готовая растерзать ее на месте, но в ту же секунду замирала, борясь с собой. Она не привыкла к сдержанности. Не привыкла контролировать свои движения и в чем-то себя стеснять.
Омега шла – ее ничто не могло остановить. Омега говорила – все остальные замолкали. Омега брала – ни одна вещь или живое существо не ускользали от нее. А теперь от нее требуется сидеть ровно на месте и изображать холодную статую, но белой змее невероятно сложно, особенно когда ее глаза светятся такой ненавистью по отношению к Дафне и... Такой нежностью к Сирениксу.
Дафна видела: Сиреникс защищал ее. Незаметно, но выразительно, возникая рядом с нимфой, крепко держа ее запястье, проходясь длинным языком по ее шее и долго смотря на Омегу. Сигнализируя: “Не трогай ее”. И Омега, не сдерживаясь, шипела. А воздух вокруг нее леденел. Но потом она снова возвращалась в привычное состояние.
Необузданная, чужая, нездешняя.
- При других обстоятельствах я убила бы тебя на месте, – сверкая глазами, сообщает Омега Дафне, которая лишь крепче поджимает губы, но показывает, что готова слушать. – Однако Он послал меня сюда по другой причине.
За эти дни Дафна узнала достаточно. Факты, скользящие с невероятным изяществом с чувственных губ Омеги, которые не хотели укладываться в привычную картину мира. Но он уже давно начал сходить с ума, поэтому нимфа уже ничему не удивляется. С тех самых пор, как ее тело было в первый раз выпотрошено змеем.