Крыло Книга 2 (СИ)

— Вот видишь, — Алексас улыбнулся Олимпии, — А ты говоришь — скучный.

Краем глаза заметил, как Олимпия отворачивается в сторону.

— Если этот вопрос закрыт, то... — оборотень ещё раз окинул меня взглядом. — Пригласил бы поразвлечься в клубе, но ты пока мал для этого.

— Спасибо за намерение, я оценил, — кивнул, вставая и подхватывая пакетики. — Но у меня другие планы на вечер. Постараюсь заглядывать почаще. Создание сети потребует много времени и сил, и усилия лучше координировать.

— Зануда, — отозвалась Олимпия.

Проигнорировал.

— Приходи, я предупрежу, чтобы тебя пропускали. Рад был познакомиться.

Не обращая внимания на громадную хищную кошку, подхожу к столу и жму оборотню руку.

— Это взаимно, Алексас.

— Оли. Проводи Като наружу, будь добра.

Я повернулся к девушке, но её лицо не выразило никаких эмоций. Мы вместе покинули кабинет, вновь двигаясь по запутанным коридорам. Олимпия не проронила ни слова до самого выхода.

По глазам ударил дневной свет. Не дожидаясь, пока я привыкну, девушка прижалась ко мне со спины и прошептала на ухо:

— Не перепутай вход.

И, не прощаясь, ушла.

Глава 4

Жизнь аристократов, оказывается, состоит из множества событий, само существование которых ввело бы лёгкий когнитивный диссонанс жителя трущоб. Например, театр. По факту, когда ты не посвящаешь всю свою жизнь вопросу поиска пропитания, у тебя появляется свободное время. Время, которое можно потратить на различные культурные мероприятия.

В этот конкретный момент я, правда, не был зрителем какой-то там театральной постановки. Я оказался здесь в качестве рабочего сцены. Но я забегаю вперёд.

Есть в Верхнем Городе такая штука — Юношеский Театр. В качестве режиссёров, актёров и просто персонала здесь выступают исключительно дети аристократов. И если режиссёры и актёры участвуют в самодеятельности добровольно, то рабочих сцены выбирают едва ли не жеребьёвкой. Каждую неделю один из родов Эстера ставит в театре постановку, и, помимо театральной труппы назначаются и рабочие сцены. В этот раз «повезло», помимо прочих, мне и Момо.

Вот так я оказался приобщённым к высокому искусству. Как минимум я мог видеть представление, находясь за кулисами. В те моменты, когда не бегал с языком на плече, выполняя очередное поручение режиссёра, приятного парня, Кастена. Если бы ещё он не был таким фанатом своего дела... А вот Момо был в восторге, потому что главная женская роль принадлежала, кто бы мог подумать, его обожаемой Соне.

— Сотри уже эту похабную улыбку с лица, — шепнул я толстяку.

Но тот находился в нирване и на внешние раздражители не реагировал. В общем-то, я его понимал. Прямо сейчас Соня исполняла сольный танцевальный номер, и задери меня демоны, она была великолепна. Пластика, хореография, артистичность, грация. И это всё лишь подчёркивало её природную красоту. Есть на что любоваться.

— Эй, Кастен. Вызывай врача, у нас сейчас будет утопленник.

Тот посмотрел на меня с удивлением и непониманием, и я указал на Момо.

— Он сейчас захлебнётся слюной.

— Тьфу на тебя! — шикнул режиссёр, хотя сам лыбился немногим меньше толстячка. — Лучше принеси ещё воды. Графин почти пуст.

Я покорно поплёлся за питьевой водой. Насколько я успел понять, осталось буквально три или четыре сцены, так что основная работа уже выполнена. Декорации больше перетаскивать не придётся, останется только уборку провести, когда всё закончится. Я не испытывал щенячьего восторга от всего этого мероприятия, но определённое удовольствие всё же получил. Приятно иногда отвлечься от дел насущных и заняться чем-то таким... повседневным и несущественным.

Когда я поставил новый графин на столик, сцена уже заканчивалась, раскрасневшаяся и вспотевшая девушка отыгрывала положенные реплики. Момо стоял чуть поодаль, мелко дрожа от разрывающих его чувств. Понятно, что парню хотелось быть рядом с объектом воздыхания, но страх и стеснительность не позволяли приблизиться.

Наконец Соня покинула сцену, и, стоило ей скрыться из виду зрителей, она тут же поморщилась, поглаживая голень.

— Потянула? — догадался Кастен.

— Да, слишком мало было тренировок, — кивнула Соня, с вожделением взглянув на графин.

— Так, у тебя есть минут семь на переодеться и перевести дух, — сверился с часами наш режиссёр.

На сцену, с другой стороны, уже высыпались другие актёры, во внешне хаотичном броуновском движении отыгрывая толпу, сиречь задний фон для разговора двух важных действующих лиц.

И тут Момо, бледный и вспотевший от собственной наглости, подошёл к девушке, протянув ей открытые ладошки.

— Хочешь? — спросил он, глядя на неё с щенячьим восторгом.

На его липких нескладных ладошках лежала подтаявшая конфета. Результат такого подношения был очевиден, к сожалению, всем, кроме самого Момо. Соня брезгливо взглянула на конфету, затем также брезгливо и холодно на самого парня. И, ничего не сказав, пошла в гримёрку. Момо опустил взгляд на подтаявшую конфету, он выглядел растерянно. А затем на миг его лицо как-то изменилось. Кажется, он на мгновение улыбнулся.

Я подошёл к парню и похлопал по плечу.