Крылом к крылу

— Ну как, орлы, — приветствовал он пилотов, как только замолк гул пропеллера его «лимузина» «ПО-2», — топают, значит, гитлеровцы по зимним дорожкам, не солоно хлебавши. Проводить их надо, как полагается хорошим хозяевам, на прощанье гостинцами — бомбочкой, бомбочкой, чтобы знали, как непрошеными в чужой дом влезать. Поддать коленом, чтобы навек помнили! — и он сделал энергичное движение ногой, как бы поддавая под зад невидимому противнику.

Летчики захохотали.

— За нами остановки не будет, товарищ командующий.

— Что ж, тогда начнем, — заключил генерал этот импровизированный митинг. — Пошли в штаб получать обстановку.

Наступили горячие денечки. Все это время аэродромы жили полнокровной боевой жизнью. Каждый день с утра экипажи поднимались то в синее, то в серое небо (в зависимости от погоды) и скрывались на западе. Через некоторое время они возвращались, быстро заруливали самолеты в укрытие. Здесь техники быстро заправляли машины горючим и подвешивали в бомболюки очередную порцию смертоносного металла. После этого экипажи снова взмывали и шли на бомбежку. И так весь день, с утра до вечера. Летчики не жалели себя, не давая ни минуты покоя врагу.

Эти дни приносили нам радость побед и острую горечь утраты друзей. Многие из лучших летчиков не вернулись тогда на свои аэродромы. Одни из них пали смертью героев в воздушной схватке с врагом, другим пришлось опуститься на территории, занятой гитлеровцами, и там после долгих скитаний примкнуть к партизанским отрядам. И лишь одиночки, счастливчики, пробирались через линию фронта и возвращались в часть.

В один из февральских дней мне сообщили, что с боевого задания не вернулся флагманский самолет моего заместителя Героя Советского Союза подполковника Михаила Ивановича Мартынова. Подполковник вылетел с полевого аэродрома одного из полков дивизии. С ним были штурман майор Григорий Иванович Армашов и стрелок-радист старшина Иванов.

Это сообщение ошеломило всех нас. Мы хорошо знали этих людей, и никому не хотелось верить в то, что они могли погибнуть. Прошел день, второй, третий. Наши радисты усиленно ловили немецкие радиостанции, надеясь — авось гитлеровцы похвастаются тем, что сбили советский бомбардировщик. Обычно они трезвонили о своих победах в воздухе на весь свет. Но на этот раз враг молчал, и мы терялись в догадках, что бы могло случиться с нашими летчиками.

Но вот на седьмой день, когда все надежды на возвращение товарищей были потеряны, из штаба армии наземных войск сообщили, что в одном из полков находятся Мартынов и штурман. За летчиками были немедленно посланы два самолета из звена управления дивизии. Через полтора часа лейтенанты Кочемасов и Мартышин доставили пропавших к нам, в Кондрово.

Мы так и ахнули, когда наши товарищи вошли в хату, где располагался штаб. Обмороженные, обожженные, опухшие от голода, они казались выходцами с того света. Особенно страшен был Армашов. Бледный, заросший густой бородой, с впавшими глубоко глазами.

Через несколько минут хата была битком набита людьми. Каждому хотелось увидеть товарищей живыми и невредимыми. Узнать, как им удалось вырваться из лап смерти. К чертям полетела строгая субординация. Моя комната превратилась в клуб. Все, о чем рассказал в этот вечер Мартынов, сидя на моей койке, было так героично, так раскрывало характер русского человека, его мужество и героизм, что я постараюсь рассказать о том, что случилось, так же подробно, как услышал сам.

В тот день флагманский самолет соединения, пилотируемый Мартыновым, взлетев последним с аэродрома, занял место в строю замыкающей девятки полка. В бортовом журнале флагмана появилась запись: «Сбор полков вдоль линейного ориентира, идущего от аэродрома к линии фронта, прошел быстро и четко».

Грозные воздушные корабли плыли под самой кромкой серых слоистых облаков. Мартынов и Армашов внимательно контролировали точность полета полков к цели.

Бомбардировщики набирали высоту. Под крыльями самолетов лежала опаленная войной Брянщина. Медленно уплывали назад широкие лесные массивы, заснеженные поляны с прижавшимися к лесу поселками. Вот и безлюдная полоса переднего края — зигзаги траншей и проволочных заграждений, бугорки дзотов. И, наконец, земля, занятая врагом.

Колонну бомбардировщиков гитлеровцы встретили сильным зенитным огнем. Но пока что потерь не было. Оставалось несколько секунд до начала бомбометания. Армашов включил фотоаппарат, чтобы сфотографировать результаты бомбежки.

Цель накрыта. Штурман головной девятки донес по радио на КП соединения, что бомбовой удар нанесен точно и своевременно.

В тот день я дважды просил штаб воздушной армии выделить истребители для непосредственного прикрытия, но получил приказ — вылетать, с объяснением, что будет прикрыт район наших боевых действий. Мы знали, что истребителей не хватало. Пользуясь тем, что непосредственного прикрытия не было, «мессершмитты» на большой скорости атаковали девятку советских бомбардировщиков.