Крылом к крылу

Летчиков не пришлось долго уговаривать о переселении. Узнав, что домики передаются французским товарищам, они быстро собрали пожитки и перебазировались на место нового расквартирования.

В оставшиеся до вечера часы солдаты привели домики в порядок — помыли полы, внесли железные койки, застелили их солдатскими одеялами. Наши официантки, связистки тоже внесли свою лепту в общее дело. Откуда-то были добыты снарядные гильзы, сделаны бумажное цветы. На окнах повисли беленькие занавески. И все это за каких-нибудь два-три часа. Вот уж, поистине, если русский человек захочет принять гостей, то сам расшибется в доску, а примет по-настоящему!

— Кому-кому, а нашему АХО приезд гостей только на пользу, — смеялся Дымченко, проверяя работу хозяйственников. — Смотри, как убрали!

Солнце уже садилось за зубчатой кромкой дальнего леса, когда на укатанную тяжелыми катками взлетно-посадочную полосу опустился «ЛИ-2». Он привез первую партию французов. Первым, кто представился мне, был врач, — среднего роста, веселый блондин с типично русским лицом, При более близком знакомстве выяснилось, что он действительно наш соотечественник. Его родители в свое время эмигрировали во Францию. Там рос и учился доктор Лебединский.

— Мон колонéль! — возбужденно восклицал он, крепко пожимая мне руку. — Как я рад! Ах, как я рад, что мне посчастливилось вместе с вами защищать свою Родину от врага!

Доктор отчаянно мешал русские слова с французскими. Но от этого они не теряли своего обаяния.

Остальные французы были не менее возбуждены как теплой встречен, так и тем, что прибыли, наконец, на фронт. Им в достаточной степени надоело сидеть в далеком Иваново и заниматься боевой подготовкой вместо того, чтобы сражаться за честь Франции.

Утром, на следующий день, ни свет ни заря, на аэродром Полотняного завода опустился знакомый всем «ПО-2» командующего воздушной армией генерала Худякова.

— Приехал проверить, как тут подготовились, — смеясь, говорил он, стягивая с рук большие кожаные краги.

Но никто не поверил в проверку. Все знали, что не этот вопрос поднял генерала в такую рань в воздух. Ему самому хотелось встретить молодых патриотов сражающейся Франции.

Мартовский день выдался наредкость чудесным. Легкий морозец и по-весеннему сверкающее солнце, высоко в небе бегут на запад кучевые облака. В ожидании гостей мы стоим на опушке леса и всматриваемся вдаль.

Долгое время горизонт пуст. Наконец, кто-то кричит:

— Летят, летят!

Возбуждение на земле нарастает. Как-то произойдет встреча? Сумеют ли обе стороны сразу найти тот общий язык, установить рабочий контакт, так необходимый при совместной боевой работе на фронте? Что из себя представляют французские летчики? Эти и многие другие вопросы, видимо, мучают не одного меня.

Но вот уже все видят французов. Они летят тройками — позвонно. Пять звеньев. На подходе к аэродрому они смыкают ряды и летят плотным строем. Сейчас отчетливо видны национальные цвета французского знамени — синий, белый, красный, в которые окрашены коки советских «яков».

«Сомкнутый строй в условиях фронта! Что это, лихость, мальчишество или высокое мастерство, помноженное на уверенность в том, что в, любой момент этот строй мгновенно распадется и стремительные „яки“ бросятся в атаку», — думаю я и недовольно хмурюсь.

— Нет, смотрите, какие молодцы эти французы! — слышу рядом голос Худякова. — Черт побери, но это просто здорово. Мастерский почерк. Везет вам, Сергей Павлович!

Не знаю, повезет, или нет. Но пока придраться в летном мастерстве гостей не к чему. И я любуюсь вместе со всеми.

— Товарищ полковник, командир «Нормандии» майор Тюлян просит разрешить посадку, — кричит мне дежурный по аэродрому.

— Передайте: разрешаю, — говорю я, не отрывая глаз от идущих к аэродрому самолетов.

Исключительно четкий групповой строй. Минимально допустимые интервалы и дистанции в полете. Быстрое и точное перестроение перед заходом на посадку. Блестящий расчет и посадка. Почерк мастеров. Хватка у французов крепкая, — мелькает в голове.

От перелеска к нам направляется группа французских летчиков. Впереди — невысокого роста сухощавый командир. Это и есть майор, командир эскадрильи Жан Луи Тюлян.

Строй останавливается возле нашей группы. Короткий взмах руки к шлему, и майор Тюлян четко докладывает о прибытии эскадрильи «Нормандия» в мое оперативное подчинение.

Рапорт окончен. Крепкое пожатие руки и… официальная встреча прервана. Наши летчики бросаются к французам, они крепко жмут друг другу руки, целуются. Потом, обнявшись, все направляются в столовую, где приготовлен дружеский обед.

Надо сказать, что на этот раз хозяйственники превзошли даже самих себя. Несмотря на сложные фронтовые условия, столовая убрана, как на праздник: на столах белоснежные скатерти. Правда, сервиз разнокалиберный, но, по-моему, на это никто не обратил внимания.