Крылов

4. Наличие хорошо оборудованных казенных заводов не дает возможности существующим синдикатам диктовать свои условия Морскому министерству, а, напротив, вынуждает их подчиняться требованиям Морского министерства, вызываемым необходимостью обеспечить судам и предметам вооружения надлежащие боевые качества».

Немало честных людей думало так же, как Крылов, но.письменный протест попыткам правительства представил он один.

Флот должен был быть русским от киля до клотика, и он стал именно таким.

Глава десятая

Еще соловецкие монахи доказали сами себе, что чем лучше ходкость и грузоподъемнее суда, тем ощутимее доходы. Последние складывались от архангелогородской клюквы и соловецкого посола сельди, а также от кваса, шибающего и в нос и в уши так, будто сладкий порох внутри взрывался. От клюквы, правда, в отличие от кваса, как в судороге, сводило скулы, но, несмотря на это, северная ягода стояла вровень, если не опережала тропические фрукты.

Затарив дары русской природы в бочки, иноки грузили их на утлые суденышки и, пользуясь ветром, под парусами шли в Лондон. Там, на лондонском торжище, доставленный товар сбывался нарасхват и оптом и в розницу. «По нраву? – вопрошали продавцы у покупателей. – Так мы еще пригоним, не задержим».

Расторговавшись, монахи ставили свои немудрящие паруса в обратный путь, барки их, нагруженные заморскими изделиями, сидели так глубоко, что чуть ли водой не заливались.

Увеличивая оборачиваемость своих плавсредств, послушники Соловецкого монастыря, а глядя на них, и поморы стали складывать в доход и полушку, вырученную за товар, и рубль, которым оценивалась доставка этого товара к покупателю. Даже налеты морских ушкуйников не могли остановить торговых мореходов русского Севера. Тогда их попробовали блокировать королевскими флотилиями. Русский принцип: «Свой товар – сами доставим» – не устраивал Европу.

«Швах дело?» – спросил прибывший на Соловки царь Петр Первый. «Нужно бы хуже, да некуда, батюшка», – ответствовали северяне, кланяясь поясно. «Ну, коли приперло, то помогайте, христолюбцы!»

И валили поморы высокую корабельную сосну, и волокли посуху через весь остров сбитые из нее фрегаты, чтобы ими царь Петр мог бы неожиданно в свейскую эскадру вклиниться да разбросать ее по холодному морю.

Пока дрались, квас, перебродив в необъятных деревянных чанах, закис, клюква тоже, обмякнув, забродила – разор. Не по-хозяйски то было, добро губить, но что делать – надо было ждать, пока царь ногой твердой, рукой властной на море не станет. Ждать да помогать ему в том.

Так, от войны к войне, и развивался русский торговый флот.

К началу XX века он был объединен в Русское общество пароходства и торговли – РОПиТ.

Это было смешанное коммерческое предприятие под контролем государства. В описываемое время его правление состояло из шести членов – три от акционеров, три от правительства. Судя по всему, это правление было довольно дальновидным. Решив обновить и переоснастить флот, оно не очень долго гадало, кто бы смог возглавить это техническое обновление. Конечно, более подходящей фигуры, чем А.Н. Крылов, нельзя было и придумать, и совершенно неожиданно он легко принял приглашение войти в состав совета общества.

РОПиТ, разумеется, не ошиблось в выборе технического руководителя, но не сожалел о своем согласии и профессор Крылов: РОПиТ-то оно РОПиТ, а в его составе флотилии вспомогательных судов, без которых военный флот может быть как без рук в случае боевых действий. Надобность в этих плавающих базах вот-вот нагрянет – наступал 1912 год, до назревшей мировой войны оставалось чуть более двух лет.

Должность у Крылова в РОПиТе разительно отличается от исполняемых ранее: деятельность общества подчинена торговле, а у нее другие законы, чем у любой другой области экономики. Но познание неизвестного – жизненный принцип Крылова, и, по собственному признанию, он «с головой» уходит в дело: «По обычаю вновь вступающего члена совета, чтобы дать ему возможность обстоятельно ознакомиться с делами общества, назначают в ревизионную комиссию; я взял на себя ремонтную и навигационную части».

«Новичок» довольно долго, потратив в общей сложности 180 часов в течение целого месяца, математически анализируя, вникал в громадное хозяйство, отягощенное самой запутанной деятельностью человека – коммерцией. Сличительные ведомости на перевалочные грузы от Одессы до Гонконга, от Петербурга до Сан-Франциско, дефектные листы на ремонты в попутных портах, счета на оплату поднаемных экипажей, угля, масла, отчеты капитанов и ропитовских агентов, разнообразные временные фрахтования – все это и многое-многое другое, мелкое и крупное, заметное и почти невидимое, было подвергнуто такому разбору, такому разложению по полочкам составных частей, что общее собрание акционеров только за головы бралось.