Крым

Лемехов думал – здесь, среди этих самолетов, видишь достижения российской науки, дальновидность инженерной мысли, стратегию военных. Чувствуешь, что русская цивилизация переходит на новый уровень, облекается в новые формы. Здесь нет уныния, нет печали о прошлом, нет тусклого безысходного выражения глаз. Здесь – воля, сила и творчество. Здесь, среди этих самолетов, надо проводить молодежные съезды. Сюда должны приходить историки и философы. Здесь место художникам, музыкантам и поэтам. Рывок, который начнет Россия, нуждается в своих певцах, летописцах и проповедниках. Пусть проповедь о грядущей Русской победе зазвучит не только с амвонов храма, но также из этого восхитительного цеха. Он и есть амвон русского развития.

Так думал Лемехов, двигаясь вдоль самолетов, словно репетировал речь, которой откроет партийный съезд.

– Я вам пришлю приглашение на съезд, Степан Степанович. Возьмите с собой Главного инженера и Главного конструктора. «Авиационное звено».

– Сочтем за честь быть рядом с вами, Евгений Константинович.

Лемехов приблизился к машине, которая простерла к нему свое отточенное крыло. Тронул фюзеляж. Тепло ладони перешло в металл, потекло в крылья, в лопатки турбин, в драгоценный кристалл кабины. Он передавал самолету свою веру, волю. Волю к Русской победе. Самолет унесет его прикосновение в небо, откуда видна таинственная и чудесная русская даль.

Он покидал завод, создав на нем ячейку будущей партии.

Так неутомимо он посещал предприятия, решая в этих поездках множество производственных задач. Но среди совещаний, жестких разговоров и споров находил время для приватных встреч с директорами, вовлекая их в строительство партии.

Под Новосибирском он побывал на заводе боеприпасов – реактивных снарядов для установок залпового огня. Стрельба из таких установок – ревущая плазма, которая летит в туманную даль, срезает горы, оплавляет скалы, превращает укрепрайоны врага в жаркий пепел. Завод размещался под землей, был окружен земляным валом, как древнее поселение, чтобы взрыв на заводе, если случится беда, не снес соседний город.

Директор был маленький, лысый, чернявый. Его умные зоркие глаза нагляделись на дурных чиновников и тщеславных политиков, голодающих рабочих и плутоватых менеджеров. Он согласился приехать на съезд.

– Мы, Евгений Константинович, всегда вместе с народом. Если вы говорите «надо», я отвечаю «есть».

Его глаза буравили Лемехова, словно хотели угадать, чего будет больше от вступления в партию, хлопот или пользы. Он надеялся укрыться в партии от возможных напастей. Так осторожный зверек зарывается в кучу листвы, если над ним нависает хищная тень совы. Лемехов чувствовал его лукавство, но и такой хитроватый член партии был ему нужен.

В Туле Лемехов посетил завод, выпускающий «Панцири», зенитные ракетно-пушечные комплексы. Эти мощные установки сбивали армады крылатых ракет, несущихся на малых высотах. Ломали стратегию «бесконтактной войны», когда бомбардировщики, не влетая в зону противовоздушной обороны, на дальних подступах к городам выпускают по ним сотни ракет. Так были уничтожены Багдад и Триполи, не имевшие в своем распоряжении «Панцирей». Теперь эти несравненные системы обороняли Дамаск, удерживали НАТО от бомбардировок. Лемехов устранил препятствия, мешавшие наращивать производство систем, в которых так нуждалась воюющая сирийская армия.

Он обедал с директором, спортивного вида блондином, чей малиновый шелковый галстук был повязан с небрежностью парижского художника.

– Получили ваше соболезнование, Евгений Константинович, в связи с кончиной академика Шипунова. Завод осиротел. Академик болел, не мог ходить, а разум оставался светлым до последней минуты. Он усовершенствовал «Панцирь», усовершенствовал противотанковые ракеты «Корнет», работал над созданием управляемой пули. Заменить его некем.

– Великие художники незаменимы. Они умирают, а их шедевры продолжают жить. «Панцирь» и «Корнет» – это шедевры.

– Да, кончина Шипунова – это боль для всех оружейников… Я был в Ливане, Евгений Константинович, где стрелки «Хезболлы» отбили атаку израильских войск. Мне показали гору, лесистую, зеленую, у подножья которой вьется дорога. По этой дороге шла колонна танков «Меркава». Стрелок «Хезболлы» занял позицию и поджег «Корнетами» одиннадцать израильских танков. Теперь эту гору в Южном Ливане называют Шипун-гора.

– А почему бы нам не учредить медаль Шипунова? Станем ей награждать лучших оружейников России.

– Прекрасная идея, Евгений Константинович. А что касается вступления в партию, я, конечно, согласен.