Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

Наряду с революционным мероприятием о введении 8-часового рабочего дня становится задача организации фабрикантов и заводчиков. Совет, таким образом, содействует буржуазии объединиться для борьбы с рабочими. Характерно и то, что 13 марта совет на требования рабочих завода Анатра, Фишер и Масолова ответил, что от перехода на 8-часовый рабочий день нужно воздержаться. Особым решением совет внес оговорку в соглашение о том, что 8-часовый рабочий день принимается как «юридическая норма», нормы сверхурочных работ не устанавливались. Установив юридическую норму рабочего дня, совет в Симферополе и Феодосии высказался за то, что ее ни в коем случае нельзя применять к военнопленным, ибо они «не могут быть рассматриваемы как рабочие»[33].

Несмотря на то что предприниматели, срывая решения совета и профсоюзов, пошли на закрытие ряда предприятий и увольнение рабочих, советы не принимали решительных мер, колебались. Так, установив, что завод Сахарова не работает на оборону, увольняет рабочих, совет решил конфисковать его, но затем испугался своей решительности и кончил дело решением передачи завода акционерному обществу. О закрытии фабрики Шишмана совет говорил несколько раз, но так и не принял окончательного решения.

Керчь пошла еще дальше. Она замалчивала вопрос о 8-часовом рабочем дне и только 23 октября «социалистическая» дума признала необходимым переход на 8-часовый рабочий день.

Ряд требований рабочих организаций об улучшении экономического положения в совете терялось, или вместо прямого ответа выносились решения такого порядка: «послать т. N для переговоров с рабочими», «сообщить о невозможности», «договориться с владельцами завода».

Общеполитические события находили отклики в местных советах. Так, апрельские события (демонстрация в Петрограде) и заявление Милюкова о войне были оценены Севастопольским советом как расходящиеся «с требованиями демократии и нарушающие обещание, данное 27 марта».

Совет счел нужным предупредить «вредные выступления правительства и протестовать против неорганизованной формы выступлений части рабочих и гарнизона».

Симферопольский совет в заседании 1 мая, ночью и днем 2 мая вынес такое решение: «1. Признать принципиально допустимым при данном соотношении сил и внешней политической конъюнктуре создание коалиционного министерства при участии социалистических групп, входящих в Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов.

2. Признавая принципиально допустимым образование коалиционного министерства при современном соотношении сил, собрание, однако, считает, что пока еще не наступил момент, когда образование такого министерства должно быть немедленным»[34].

Поистине, и «хочется и колется и соглашательская мама не велит». В этом случае меньшевики, заседающие в совете, считали пока несвоевременным создание коалиционного министерства, а спустя пару месяцев советы обнаружили, что они уже запоздали с коалицией, однако не могут допустить никаких других мыслей, как сотрудничество буржуазии с пролетариатом, причем один из деятелей, считая кризис власти явлением, зависящим от международных условий, предлагает отстаивать и защищать власть буржуазную «как располагающую чисто материальной, денежной силой». Все, что против коалиции, то относится другим, не менее видным советчиком в лагерь контрреволюционной анархии. Третий считает, что ни буржуазия, ни социалисты в коалиционном министерстве не откажутся от своих требований, поэтому необходимо уйти от власти.

Как уйти, какие формы должна принять борьба против буржуазии, об этом ни звука. Нет точности и в резолюции, принятой в результате обсуждения вопроса об июльских событиях в Петрограде, в этой резолюции есть сплошное неверие в силы пролетариата, прикрываемой фразой о мобилизации сил и организации их вокруг советов. Зачем? как? для чего? – вопросы, требующие прямого ответа, – встречали глухое ухо. Резолюция признает, что коалиционная власть не является такой, «которая одна могла бы организовать единую власть и выполнить основные задачи революции», однако «эта власть должна быть в настоящий момент признана все же единственной, способной сыграть революционную организаторскую роль». Как может власть, не способная организовать, играть организаторскую роль? Почему власть должна быть в руках такой группы, которая не может решать задач революции? Зачем такая власть? Ответом может служить решение губернского съезда советов, принятое по вопросу о борьбе с контрреволюцией. Решение это представляет значительный интерес. Приведем его полностью: