Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

2) В обоих этих действиях губернский комиссар действовал в тесном единении со всем составом комиссариата и исполнительным бюро губернского комитета; просьба же к прокурору о привлечении муфтия к уголовной ответственности была основана на постановлении исполнительного бюро.

3) Исполнительное бюро губернского комитета и комиссариат в своем постановлении о привлечении муфтия к уголовной ответственности руководствовались исключительно интересами государственной обороны и не посягали и не могли посягать, как состоящие исключительно из представителей партий, целиком признающих принцип национального самоопределения, на временный мусульманский исполнительный комитет – как национальную организацию.

4) Никакого участия в аресте муфтия ни губернский комиссар, ни исполнительное бюро губернского комитета не принимали и даже не были о таковом предварительно оповещены. Арест, как и освобождение, были делом исключительно Севастопольской контрразведки.

Вместе с тем общегубернское совещание категорически протестует против требования съездов мусульман об увольнении губернского комиссара Н. Богданова, избранного на эту должность губернским комитетом единогласно и всеми своими действиями вполне оправдавшего оказанное ему доверие»[24].

Более туманной резолюции, желающей замести следы, трудно себе представить. Дополнительные документы, сохранившиеся до сего времени, с очевидностью говорят о том, что арест муфтия дело рук буржуазии и соглашателей, Расшаркивающиеся перед национальным самоопределением буржуа и соглашатели боялись просто роста влияния и силы татарского исполнительного комитета. Небезынтересно решение симферопольского совета после освобождения муфтия. На заседании совета было сообщено, что татары собираются арестовать некоторых офицеров и мурзаков. Совет снял с повестки дня все намеченные вопросы и после длительного обсуждения сообщения пришел к такому заключению: «послать патрули в тат. часть города на Кадиэскерскую улицу по 1 или 2, а остальные части сосредоточить в комиссариатах, установить на ночь дежурства в исполнительном комитете, обратиться к мусульманскому городскому комитету о недопустимости арестов и указать на последствия, грозные для производящих самовольные аресты, обратиться к начальнику гарнизона с предложением принять самые решительные и энергичные меры к отправке на фронт мусульманских рот»[25].

Таким решением совет безоговорочно стал в борьбе двух буржуазных национальных групп на сторону той, которая десятилетиями угнетала татарское население. Совет не допускает этим самым самоопределения. Он просто, будучи прислужником, не сумел учесть того обстоятельства, что поддержкой мусульман он мог привлечь на свою сторону значительные группы татарского населения с тем, чтобы впоследствии повести за собой в борьбе с русской и татарской буржуазией. Меньшевиков в совете это не интересовало. Им важно было не привлечение масс, а аккуратная служба и верноподданничество буржуазии.

Кроме ареста муфтия, татарский исполнительный комитет столкнулся с местной властью в вопросе о реформе татарской учительской школы. Съезд татарских учителей счел нужным в своих решениях требовать назначения директора-татарина и передачи школы татарам без вмешательства в ее дела общей инспекции по народному просвещению.

Казалось, что в этих требованиях нет ничего подрывающего власть таких демократов, которые стоят за национальную автономию, хотя бы в вопросах культуры. Однако представители власти отказались от утверждения и исполнения требований.

Татарская учительская школа перешла к татарам значительно позднее, в первых числах октября, когда татарский исполнительный комитет окреп еще больше, а Временное правительство утеряло всякую силу. Учащиеся школы провели забастовку, после чего директором школы был назначен татарин.

Вопросы национального самоопределения довольно решительно ставились в печати. «Голос татар», например, писал:

«Говорить нечего о том, что мусульмане имеют не менее прав, чем русские, которые пользуются благами свободы на устройство своей жизни на новых началах, между тем как мы лишены этого права. Кто виноват в этом, мы ли, которые рвутся к свободе, или те, в чьих руках находится наша судьба. Нам явно мешают, видят в пробуждении от векового сна мусульман какую-то нелепую государственную опасность. Где девизы с.-р. и c.-д., неужели позабыто то, что говорилось 2 месяца тому назад. Но нет, так долго оно продолжаться не может. Долой опеку, долой тиранство и хозяйничание над нами. Мы знаем, как устроить свою жизнь, и устроим ее. Четыре месяца мы напрасно обиваем пороги министров-социалистов в чаянии на благосклонность к нашим жалобам, а это делают те, которые насчитывают в своем обществе не менее 30 млн[26] человек и выставившие несколько миллионов войск на защиту Русского государства»[27].