Крым 1941. Битва за перешейки

В этот день советская авиация проявила наибольшую активность за все дни боев. Ночью пятнадцать МБР-2 бомбили войска противника на Перекопском перешейке и аэродром в Чаплинке.

Днем четырнадцать Пе-2 в сопровождении тринадцати ЛаГГ-3 и двух У-2 бомбили вражеские войска на Перекопском перешейке; в районе Кантемировки было уничтожено восемь автомашин и до роты пехоты, а в районе Кула — десять автомашин и до батальона пехоты противника.

Во второй половине дня четырнадцать Пе-2 повторили налет и в сопровождении девяти ЛаГГ-3 бомбили немецкие войска на Перекопском перешейке.

По докладам летчиков, было уничтожено четырнадцать автомашин, три орудия и рота вражеской пехоты.

Фрайдорфская группа истребительной авиации днем бомбила и штурмовала войска противника на Перекопском перешейке и прикрывала наши войска. Однако сорвать массированный вечерний налет немецкой авиации истребители не смогли. Всего было сделано 102 самолетовылета. Во время них были уничтожены и выведены из строя пять бронемашин, восемь автомашин и рота вражеской пехоты. В воздушных боях были сбиты три Ю-87, один Ме-109 и подбит один Ме-109. При этом было потеряно два истребителя.

Ночью Кузнецов наконец получил из Ставки долгожданное разрешение на отход в Пятиозёрье, после чего командующий оперативной группой приказал отвести 271-ю и 172-ю стрелковые и 42-ю кавалерийскую дивизии в район Пятиозёрья и перейти там к обороне.

В изданном в этот день приказе по армии не было ни слова о том, что придется оставить Перекоп. В нем вообще ничего не говорилось о реальном положении дел. Вводя в заблуждение Ставку и Генеральный штаб, Кузнецов вводил в заблуждение и собственные войска, скрывая от бойцов истинное положение дел.

Кратко упомянув о том, что «войска армии пятый день ведут упорные бои», командующий приказал «объявить всем, что 27.09 наши части оружейным огнем сбили четыре бомбардировщика противника… что противник на Перекопе понес потери убитыми 8 тысяч человек и ранеными более 20 тысяч. Нашими соседями севернее Сиваша также нанесено тяжелое поражение противнику».

Одновременно генерал-полковник требовал расстреливать за оставление поля боя и уход в тыл, так как «есть отдельные факты, когда отдельные красноармейцы и даже командиры уходят в тыл». Через несколько часов после выхода этого приказа, просто дышавшего оптимизмом, части армии получили распоряжение об отходе с занимаемых позиций.

Если бы 156-я дивизия, имевшая слишком протяженный для всего двух ее полков фронт обороны, не оказалась наедине с двумя полнокровными немецкими дивизиями, вовремя получавшими подкрепление, и если бы оперативная группа не вводилась в бой по частям, исход боев за Перекопский перешеек мог бы быть иным.

Прорыв глубокоэшелонированной обороны двух-трех советских дивизий, имеющих в качестве резерва группу из двух дивизий, потребовал бы от противника значительно больших усилий, длительного времени и повлек бы за собой более тяжелые потери.

Но и пятидневное сражение за Перекоп не было напрасным. Пять немецких дивизий, веденных в бой командующим 11-й армией Манштейном, понесли тяжелые потери и потеряли пробивную способность. Противник сумел ворваться в Крым, но захватить его с ходу не смог.

Для Военного совета ЧФ отход с Перекопских позиций не явился неожиданностью — еще 27 сентября «ввиду создавшейся обстановки» командующий ЧФ приказал батареям береговой обороны Ак-Мечетского сектора сражаться с врагом до последней возможности и принять меры к обороне с суши. Командирам этих батарей разрешалось в исключительных случаях, по особому приказанию, а при отсутствии связи — по своему усмотрению, принимать решения об уничтожении батарей.

Вопрос с подкреплениями для Крыма по-прежнему решен не был. И пока он рассматривался Ставкой, в Крым поступало только то, что мог дать для защиты полуострова флот.

Заместитель начальника ГМШ сообщил Военному совету ЧФ, что 28 сентября в 51-ю армию направлялись вооруженные маршевые роты «с сильной партийно-комсомольской прослойкой»: две — из Абинской, четыре — из Армавира, одна — из Майкопа и шесть — из Белой Калитвы. Все роты направлялись в Новороссийск, откуда ЧФ должен был перевезти их в Севастополь.