Крым в годы смуты (1917–1921 гг.)

Не сумел задержаться в Крыму и писатель С. И. Гусев-Оренбургский. 18 декабря 1920 года вместе с женой Е. И. Хатаевой, камерной певицей, они прибыли на полуостров в надежде на литературные и концертные заработки и с целью укрепления здоровья. Сообщениям о кровавом терроре они не верили, но вскоре выяснилось, что это правда. Да и заработков в Крыму не оказалось. В январе 1921 года супруги покинули негостеприимный полуостров⁷³⁸.

Решением ГПУ от 23 августа 1922 года выслан за границу известный правовед, доктор международного права А. Л. Байков. В конце декабря 1922-го по требованию властей вместе с семьей из Севастополя отбыл в эмиграцию выдающийся мыслитель С. Н. Булгаков⁷³⁹.

Областком разворачивает работу среди национальных меньшинств, пытаясь вовлечь их в коммунистическое строительство.

Крымские татары, большинство которых составляла беднота, встретили новые власти надеждой на изменение своего положения к лучшему. 25 ноября 1920 года в Крымревком с докладной запиской обращаются семь членов ЦК Милли-фирки во главе с председателем ЦК С.-Дж. Хаттатовым. В записке содержится любопытная концепция о противостоянии европейскому империализму двух сил – Советской России и «порабощенного мусульманского мира». Отсюда следует вывод: Советская Россия «является первым верным и естественным союзником угнетенного мусульманства…» Правда, оговаривается далее, между этими двумя силами имеется расхождение – «не в принципах, а лишь во времени, месте и способах осуществления» «коммунально-коммунистического» идеала». Здесь просматривается прямой намек на то, что «быт, особенности, психология и традиции мусульман» несовместимы с идеей диктатуры пролетариата. Далее в записке обрисованы заслуги Милли-фирки: «… В результате 3-летней деятельности партии сегодня уже можем утверждать, что татарский народ приближается к окончательному освобождению от предрассудков, рабского подчинения влиянию фанатичных мулл, властолюбивых мурзаков-помещиков. (…) Милли-фирка освободила женщину-татарку от тысячелетнего семейного, общественного и религиозного рабства…» Созданы начальные училища в каждом уезде, женская учительская школа в Симферополе, татарское среднее художественное училище и учительская семинария в Бахчисарае, реформирована Бахчисарайская высшая духовная семинария. «Если будет признано, – заключает записка, – что Милли-фирка вела в Крыму общественную борьбу и сыграла революционную роль, то Милли-фирка добивается: 1) легализации Милли-фирка, 2) передачи татарских религиозных, просветительских дел и вакуфов в ведение «Милли-фирка», 3) разрешения издания газеты «Миллет», литературных и научных журналов и книг». И все это – в тесном сотрудничестве с Советской властью⁷⁴⁰.

Крымревком, видимо, передал записку в Областком, где она и была рассмотрена 30 ноября 1920 года. Резолюция: «1) о Милли-фирке. 1. Резолюцию (принять. – Авт.), отвергавшую соглашение с группой в целом как вредным и ненужным пережитком. 2. Начать кампанию против «Милли-фирке» (так в тексте. – Авт.) устной и письменной агитацией. 3. Издать брошюру, направленную против «Милли-фирке». Поручить написать ее тов. Фирдевсу»⁷⁴¹. Это означало запрещение партии.

Следует отметить, что крымские татары не слишком охотно пополняли ряды коммунистической партии. Посетивший с 13 февраля по 29 марта 1921 года Крым в качестве представителя Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР казанский татарин М. С. Султан-Галиев в своем докладе наркомнац И. В. Сталину (копия – в ЦК РКП(б)) отмечал: «Слабо поставлена работа и среди национальных меньшинств, особенно среди татар. (…) В частности, одной из главных причин слабости партийной работы среди татар является, как на это указывают и сами татарские работники, отсутствие у Областкома какой бы то ни было позиции в определении социальной базы, опираясь на которую, татарские работники могли бы вести работу».

Некоторые меры, проводившиеся в Крыму, не могли не возмущать крымско-татарское население. Так, по словам М. С. Султан-Галиева, греки – сотрудники особых отделов – на Южном побережье Крыма используют свое положение «в целях сведения личных счетов «национальной вражды» с татарами и турками и, путем ложных доносов на них и симуляцией их контрреволюционности, добиваются посылки на них карательных отрядов и экспедиций». Не согласен Султан-Галиев и с преследованием бывших «курултаевцев», особенно тех, «кто при Врангеле активно боролся с ним и поддерживал красно-зеленых». Репрессивная в отношении крымских татар политика, считает он, терроризирует местных жителей и способствует тому, что «татарское население, опасаясь арестов и облав, ночует вне дома – у соседей или в соседних деревнях. Многие уходят в горы и присоединяются там к зеленым. В некоторых селениях до половины населения уже ушло в горы». Впоследствии такая политика была изменена.