Крым в период немецкой оккупации. Национальные отношения, коллаборационизм и партизанское движение. 1941-1944

Ко всему же народу немецкая пропаганда, устами своих работников из числа местного населения, обращалась следующим образом: «В эти исторические дни решается судьба нашей Родины, ее освобождение и возрождение, а следовательно, и судьба каждого… человека. Эта гигантская борьба требует от нас непоколебимой стойкости, твердости духа… безграничной веры в победный конец и торжество справедливости». Нужно было «твердо верить, что наш могучий защитник и союзник – Германия… доведет эту борьбу до победного конца»[221].

Одновременно в рядах «борцов с большевизмом» признавалось и наличие колеблющихся, которые своим поведением кладут «пятно на общее дело, на общую семью народа». С ними предполагалось беспощадно расправляться, что должно было послужить предостережением всем сомневающимся[222].

Как видно, оккупанты подготовили весьма внушительный список мероприятий, которые должны были сплотить крымское население и обеспечить его единство перед угрозой возвращения советской власти. Однако применить все это на практике в новом 1944 году помешало наступление Красной армии.

Глава 3 Крымско-татарский фактор в немецкой оккупационной политике

Крымские татары в 1941 году: от «кризиса лояльности» к коллаборационизму

Разумеется, крымские татары были не единственным народом Крыма и тем более СССР, некоторые представители которых усомнились в том, что нужно сохранять верность Сталину и его режиму. Но и не везде в СССР нелояльность населения приводила к военно-политическим последствиям такого уровня, как в Крыму. Трансформировать ее в «полноценный» коллаборационизм или нет, немецкое военно-политическое руководство и оккупационные власти на местах решали, исходя из целого ряда факторов и причин. Для Крыма же и крымских татар они были следующими.

«Кризис лояльности» крымско-татарского населения осенью 1941 года имел свои объективные причины, корни которых уходили глубоко в историю. Тем не менее в первую очередь этот кризис был связан с особенностями общественно-политического развития предвоенного СССР. В данном случае для Крыма эти особенности выглядели следующим образом. В ноябре 1920 года Крым был окончательно захвачен большевиками и стал частью СССР. Через год на его территории была создана автономная республика, которая хоть и не имела ярко выраженного национального характера, тем не менее делалась явно «под татар». И события последующих лет показали это как нельзя лучше. С начала 1920-х годов в Советском Союзе начинает осуществляться политика так называемой «коренизации». На Крымском полуострове ее разновидность получила название «татаризации» и была направлена на формирование национальных управленческих кадров, увеличение их числа во властных структурах, расширение сферы применения крымско-татарского языка, приобщение крымских татар к светскому образу жизни и вовлечение их в состав промышленного рабочего класса. Но, как и в других республиках СССР, политика «коренизации» насаждалась в Крыму через административные методы. Более того, явная непродуманность ряда ее мер способствовала не сглаживанию межнациональных отношений на полуострове, как никогда обострившихся в годы Гражданской войны, а, наоборот, только вела к их эскалации.

В 1928 году проведению «коренизации» вообще и «татаризации» в частности пришел конец. В политической жизни это ознаменовалось судом над председателем Центрального исполнительного комитета Крымской АССР В. Ибраимовым и фактическим отстранением крымских татар от управления республикой, в общественной и культурной плоскости – расправами над «татарскими буржуазными националистами». Все это, естественно, не могло не вызвать раздражения у татарской интеллигенции и тех татар-чиновников, которые уже считали Крым своей республикой. Последовавшая же за этим коллективизация только усилила такие настроения, но уже в более широких слоях крымско-татарского населения.

И еще один фактор. Первое десятилетие советской власти в Крыму большевики довольно снисходительно относились к мусульманской религии. Разумеется, атеистическая пропаганда, со всеми сопутствующими ей моментами, велась постоянно. Но все-таки это отношение не было таким, как к православию, поставленному, фактически, вне закона. Со свертыванием же политики «коренизации» закончилось и мирное сосуществование ислама и советской власти: атеистическая пропаганда стала более агрессивной, культовые сооружения стали отбираться у верующих или разрушаться, а священники подвергаться аресту[223].