Крым

Листоноши, конечно, представляли из себя грозную боевую единицу, но сам смысл их сущестования сводился к тому, чтобы спасать людей, а не убивать их. Там же, где работали пластуны-казаки, листоношам делать было нечего.

Рыбкой перепрыгнув через колодец, Пошта ушел в кувырок, сбил с ног культиста, вставая, рубанул его ребром ладони по кадыку и подобрал трофейный «Кедр». Культист успел сжечь половину магазина, и «Кедра» хватило на три коротких очереди – еще трое серых отправились следом за своим собратом.

Пленники, пришибленные, измученные, заторможенные, сообразили, что у них появился шанс выжить, – и ломанулись к выходу из пещеры. К сожалению, они не учли, что все будущие жертвы Серого Света были скованы одной цепью – и в результате героической попытки побега попадали, запутались в цепи, внеся посильную лепту в общий беспорядок и хаос.

Олеся, дрожа как осиновый лист, свернулась клубочком и тихо всхлипывала. Пошта попытался добраться до атамановой дочки, но на пути его возникли еще трое культистов. Пришлось использовать пустой «Кедр» как дубину – листоноша рубанул первого серого по голове, второго ткнул стволом в глаз, а в третьего попросту швырнул бесполезный пистолет-пулемет, выиграв таким образом лишних полторы секунды, которых хватило, чтобы сократить дистанцию и сломать серому шею ударом основанием ладони в подбородок.

Олеся же («Все бабы дуры!», – раздосадованно подумал Пошта) бросилась наутек, и листоноше пришлось бежать за ней.

Пластуны же тем временем гибли один за другим, демонстрируя неспособность технических и тактических навыков справиться с превосходящими силами противника. Казаков губила привычка стрелять в противника до тех пор, пока он не упадет, – тактика, конечно, правильная, когда у тебя солидный боезапас; когда воюешь с одним магазином, беглый огонь и контрольные выстрелы в голову очень быстро сжигают патроны.

Попытки казаков вступить в рукопашную встретил кинжальный огонь из «Кедров».

Но и серым досталось – те из пластунов, кто завладел трофейным оружием, успели основательно проредить ряды сектантов.

Пошта наконец-то догнал Олесю, схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул:

– Успокойся! – проорал он. – Меня прислал твой отец! Я спасу тебя!

– Как бы не так! – проревел лидер культа, заступая дорогу Поште. – Спасали тут некоторые! На мой стороне Серый Свет и фирма «Ремингтон»!

В руках главного сверкнул хромированный ствол дробовика «Ремингтон-870». Безоружный листоноша ничего не мог поделать против помпового ружья на расстоянии в десять метров. Пошта приготовился умереть – но тут в воздухе пронеслось что-то темное и смертоносное.

Огнев!

Вахмистр преодолел разделявшее их расстояние в одном прыжке, двумя ногами выбив ружье из рук сектанта и сбив того на пол. Сектант, впрочем, не растерялся и превратил падение в кувырок.

– Капец тебе, – тяжело дыша, проворчал Огнев. – Сейчас ты у меня за все ответишь.

В ответ культист злобно усмехнулся и вытащил нож – страшный кривой керамбит, похожий на серп: оружие, которым нельзя ранить, только убить.

Вахмистр же сделал крайне странную вещь: вытянулся во весь рост и щелкнул каблуками, точно девочка Элли из «Волшебника Изумрудного города». В ответ на щелчок из ранта его армейских берцев выскочили по два остро заточенных клинка сантиметра по три длиной каждый.

Пошта затаил дыхание. Ему предстояло увидеть в действии самое грозное и самое секретное оружие казаков: боевой гопак.

Древнее, еще времен Запорожской сечи, боевое искусство было утрачено с веками, выродившись в обычный народный танец, лишь некоторые па которого наводили на мысль, что все эти прыжки, сальто и выкидывания ног – не просто способ увеселения на деревенской свадьбе, а, скажем, метод противостояния пешего – конному, безоружного – вооруженному, одиночки – толпе.

Современные казаки возродили утраченное, казалось бы, искусство, приспособили его к нынешним реалиям – и сделали поистине смертоносным.

– Ну, давай! – ощерил зубы культист.

Пошта обнял дрожащую Олесю и прижал к себе.

Вахмистр прыгнул.

Даже натренированный взгляд листоноши не в силах был различить в размытых от безумной скорости движениях казака какие-то отдельные приемы или технические действия. Воистину танец смерти происходил между вахмистром и культистом. Сверкала сталь, брызгала кровь, слышался свист рассекаемого воздуха, глухие удары и тяжелое дыхание бойцов.

Спустя невыносимо длинный отрезок времени («Секунд пять, – прикинул потом Пошта, – весь поединок длился секунд пять!») оба бойца упали. У сектанта было пробито легкое, раскромсано бедро, сломано колено и локоть и перебита переносица. Изо рта лидера культа пузырилась розовая пена.

Но и керамбит в его руке вдоволь напился казачьей крови.

Вахмистр зажимал глубокую колотую рану в правом подреберье – там, где печень. Кровь оттуда хлестала черная, значит, задета была поджелудочная железа или желчный пузырь. С такими ранениями, понимал Пошта, Огнев был не жилец.

– Серый Свет, – прохрипел культист, – прими меня…