Крым

Пошта украдкой выбрался из толпы и вернулся к Одину и Зубочистке. На душе у листоноши было тоскливо и противно. Опять война, опять кровь зальет половину Крыма – но поделать листоноша ничего не мог.

Потому что у него была своя миссия.

И он собирался ее исполнять.

– Поехали, – сказал он Зубочистке, запрыгивая в седло. – Догоним твоих подельников!

Зубочистка обреченно вздохнул и побрел следом за восьминогим конем. Выбора у него не было.

* * *

Зубочистка оказался не самым хорошим попутчиком в дальнюю дорогу. Во-первых, он все время ныл – то ботинки ноги натерли, то в химзащите жарко, то веревка слишком туго затянута, то фильтры пора в противогазе поменять, то Один слишком быстро идет… Во-вторых, когда Зубочистка не ныл, он разговаривал. Точнее, коммуницировал. Это было даже противнее, чем нытье.

Например, Зубочистка мог долго, с кучей абсолютно не нужных подробностей вспоминать, что и как он жрал два года назад в Симферополе, или как они с друзьями сходили в бордель в Алуште, или как его развели на бабки пацаны в Судаке… Историй у него в запасе было множество, все они были однотипные и заунывные, но Зубочистку это не останавливало.

Иногда Поште хотелось его просто-напросто пристрелить. Листоношу останавливала лишь мысль о том, что подобный поступок опустит его на один уровень с Тапилиной и прочими озверевшими мясниками. Поэтому Пошта терпел. А Зубочистка разговаривал. И речь его была так же заунывна, как окружающий их пейзаж.

Ехали на север, в направлении Джанкоя, но сильно забирая к Западу. Вокруг простиралась Степь – плоская, как стол, поросшая травой и кривыми, скрюченными от радиации и недостатка воды деревьями. Изредка мелькала пятнистая спина степного тигроскунса да кружили над падалью стервятники-грифы. По ночам окрестности оглашала хохотом гиеноподобная чупакабра. На ночлег Пошта старался останавливаться в ложбине, чтобы огонь костра не был заметен издалека. Под очаг рыл яму, рядом рыл еще одну и ладонью выгребал туннель – соединяющий очаг и поддув; получался утопленный в землю костер, дающий ровный жар и почти без взвивающихся в небо языков пламени.

Как-то очень не хотелось привлекать степных мутантов…

Спали по очереди; не то, чтобы Пошта доверял Зубочистке, но бежать тому было некуда, в одиночку по Степи далеко не уйдешь, да и Один присмотрит: если что – для начала откусит предателю ухо.

Питались сухпаем, выданным гетманом, и иногда – свежим мясом, если Поште удавалось подстрелить тушканчика. Мясо приходилось долго вымачивать в физрастворе (читай – вода с солью), чтобы вывести радионуклиды.

Так и путешествовали – пока на горизонте не показалась колонна беженцев.

Это была примета времени: в убежищах, так срочно построенных или расконсервированных накануне Катаклизма, тех самых убежищах, куда можно было попасть только по большому блату или за очень большие деньги, где народ надеялся пересидеть последствия войны и выйти в прекрасный новый мир – так вот, в убежищах заканчивалась жратва.

То ли армейцы не рассчитали количество людей, то ли тушенку закупали просроченную, то ли прапорщики-снабженцы воровали больше положенного – но в одном убежище за другим начинался голод. Фильтры еще работали, вода рециркулировалась, генераторы функционировали – а жрать было нечего.

Поначалу обитатели подземных оазисов снаряжали экспедиции на поверхность – на охоту. Охотнички повыбили всю дичь в округе, нарывались на мутантов, а то и вовсе не возвращались: кто погибал, а кто решал обосноваться на поверхности, влившись в общину выживших, и не кормить больше золотопогонных дармоедов-подземников.

В результате убежища одно за другим начинали эвакуироваться. Выглядело это обычно так: толпа смешно одетых людей (мало кто из них знал, что творилось на поверхности, поэтому кто-то надевал химзащиту, а кто-то – оленью доху), крайне бледных и страдающих анемией (спортзалы в убежищах предусмотрены не были) выползали на поверхность, строились колонной и брели в сторону Симферополя. Все без исключения жители убежищ (крымчане называли их «отдыхайками» – мол, пока мы тут парились, они там прохлаждались) считали, что Симфер им поможет, что именно там рай на земле…

Очередная колонна «отдыхаек» пересекла дорогу Поште и Зубочистке ближе к вечеру, когда листоноша стал уже подыскивать место для ночлега.

– Стой! Кто идет?! – окрикнули из колонны, ощетинясь стволами.

– Пошта, – представился тот, подъехав поближе, – листоноша.

С беженцами следовало быть предельно вежливыми – перепуганные, ни черта не соображающие в реальном мире, они могли быть опасными и начинали палить во все стороны по малейшему поводу.

– Кто-кто? – не поняли в колонне.

– Листоноша из клана листонош.

– Опусти ствол, Сан Саныч, – посоветовал кто-то из колонны. – Про листонош я слыхал, они безобидные…

От такой характеристики Пошта саркастически хмыкнул, а Зубочистка пробубнил что-то обиженно, вроде «ну да, безобидные, как же»…

– Куда путь держите, уважаемые? – спросил Пошта.

– В Симферополь, – ответствовали ему.

«Ну да, конечно, – подумал Пошта. – Куда же еще!»

– А сами кто будете? – спросил он из вежливости.