Крымская Чаша Грааля

– Люди! Я знаю, что вы настроены против наших солдат. Вы думаете, мы отберем у вас ваше имущество, а вас самих расстреляем? Этого не будет, – он бросил взгляд на Лопырева, переводившего его речь. – Великая Германия не хочет лишних кровопролитий. Мы дадим вам работу. Вы все должны зарегистрироваться на бирже труда, которая находится в нашей комендатуре.

В толпе зашушукались.

– Ишь, шпарит, – процедил дедушка Габай. – Чтобы за кусок хлеба я лизал его сухопарую задницу?

Краузе поднял руку, призывая к тишине.

– Если вы будете соблюдать законы и вовремя пресекать беспорядки, в вашем селе будет все тихо и мирно. – Он повернулся к Лопыреву и что-то сказал.

– Господин Краузе интересуется, все ли поняли, что нужно сделать, – крикнул он в толпу.

– Да поняли, – снова буркнул старик. – Как бы не так – я буду на немцев работать. Да если бы не мой возраст, я бы сейчас на фронте сражался с моими дорогими сыновьями.

– Весточка от них есть? – спросила Хая, которая дружила с невестками Габая.

Дед покачал головой:

– Молчат. Не хочу думать о самом плохом.

– И от моего Миши ничего, – упавшим голосом сказала женщина. – Я тешу себя надеждами, что с ним все в порядке.

– Мишу с его ногой на передовую не пошлют, – рассудил старик. – Скорее всего, поваром поставят. Вернется он с войны, вот увидишь.

Лопырев и Краузе покинули крыльцо, и толпа начала расходиться. Хая, попрощавшись с дедом Габаем, жившим на другом конце села, побрела к дому. Роза и Нонна шли сзади, о чем-то тихо переговариваясь. Возле почти высохшего пруда женщину нагнал Зариф.

– Подожди, Хая, – он снова схватил ее за локоть. – Слышала, что сказали немцы? Всем нужно зарегистрироваться на бирже.

– Ну и что? – Женщина стряхнула его руку со своей. – Ну и что? Не по дороге нам с тобой теперь, Зариф.

– Зря ты так, – татарин умоляюще смотрел на нее. – Я же говорю, не по своей я воле. Вот мой Рагим, сволочь, новый режим с радостью приветствовал. Я докажу, Хая, что ты напрасно обо мне плохо думаешь. Я хочу спасти тебя и твоих близких.

Хая глядела куда-то в сторону, на далекие горы, и тонкие ноздри ее раздувались.

– Слышала, что сказал Краузе? – спросил Зариф. – Все должны зарегистрироваться на бирже труда. Не сегодня-завтра выяснится, что ты еврейской крови. Это смерть, Хая.

– Я крымчачка, и тебе это известно, – прошипела женщина. – Все село подтвердит это.