Читаем Крымская кампания 1854 – 1855 гг. полностью

Крымская кампания 1854 – 1855 гг.

Со временем генерал Канробер стал вызывать у Раглана такие же эмоции, как в своё время Сент-Арно. Этот небольшого роста, внушительный человек с большой куполообразной головой, ухоженными усами и проницательным взглядом, несмотря на свои сорок пять лет, по личному указанию французского императора был назначен преемником Сент-Арно. Он верно служил своей стране в Алжире; во время декабрьского восстания без всяких сожалений выполнял неприятные обязанности палача. Через несколько недель после государственного переворота Канробер был назначен адъютантом президента. Несмотря на некоторую театральность поведения, Канробер был храбрым военным, пользовался популярностью в офицерском корпусе, всегда помнил о долге и воинской дисциплине. В его представлении на чин генерала было написано, что «военные способности данного офицера выше среднего». Тем не менее, как Канробер сам считал, он не подходил на должность командующего. Позже он написал: «Командующий на поле боя должен забывать о своих чувствах. В повседневной жизни он может позволить себе быть мягкосердечным, однако в бою должен быть твёрд и безразличен к потерям». Этого качества Канроберу так и не удалось достичь.

Он объявил Раглану, что мысль о немедленном штурме приводит его в ужас. Он не мог требовать от своих солдат, дисциплина и послушание которых, по сравнению с англичанами, оставляли желать лучшего, наступления на открытой местности под огнём артиллерии севастопольских бастионов и русских кораблей, расположенных в бухте. Кроме того, постоянно нужно было опасаться удара во фланг. Ведь князь Меншиков наверняка вывел свою армию из Севастополя для того, чтобы иметь возможность атаковать осаждавших город союзников с гористой местности на их правом фланге. Канробер считал, что наступление без поддержки тяжёлой артиллерии равноценно преступлению.

И снова генерал Бэргойн согласился с точкой зрения французов. В отличие от Канробера предпочитая избегать громких фраз, Бэргойн заявил, что штурм без поддержки огнём осадных орудий сделает ответный огонь противника «недопустимо плотным».

Увидев, что остался в одиночестве, Раглан предпочёл уступить. Хороший политик, он сразу же отмел предложение о том, что англичане могли бы штурмовать город без французов. Щепетильный во всём, что касалось единства рядов союзников, он не только принял решение французов без серьёзных возражений, но даже никак не упомянул о возникших разногласиях в своих депешах в Лондон. Были отданы распоряжения о подготовке штурмовых орудий.

Генерал Кэткарт, 4-я дивизия которого расположилась на возвышении прямо напротив центра русской обороны, пришёл от такого решения командования в ужас. После битвы на Альме он был уверен, что с русскими больше не будет проблем. Генерал был настолько уверен в необходимости немедленного штурма, что счёл необходимым отправить Раглану ещё одно донесение, в котором настаивал: «Мы находимся в очень выгодной позиции, здесь даже 20 тысяч русских не смогут помешать нам. У них здесь два или три редута, однако прикрытием им служит низкая полуразрушенная стена парка. Уверен, что мы могли бы без всяких потерь прорваться туда ночью или за час до рассвета». Он настаивал на том, чтобы Раглан принял во внимание мнение генерала, которому правительство доверяло настолько, что назначило его возможным преемником командующего. Поэтому, когда вечером 28 сентября Раглан приехал в расположение его войск, чтобы лично проинформировать о принятом решении, Кэткарт взорвался от негодования:

— Ставить на платформы осадные орудия! Но, мой дорогой лорд Раглан, какого чёрта они должны будут здесь разрушить?

На тот момент у русских действительно было мало укреплений, однако с каждым часом их становилось всё больше и больше. Глядя через оптику на растущие на глазах по периметру города земляные насыпи, английские офицеры не могли не восхищаться решимостью мужчин, женщин и детей, которые работали весь день, а затем и всю ночь при свете фонарей и костров, стараясь во что бы то ни стало спасти свои дома от захватчиков.