Крымская пленница

Глеб напрягся, но ему в лицо смотрел ствол, лыбился рядовой Карпович… Он все равно не мог ничего сделать — хоть в лепешку разбейся! Кач остановил машину, вышел, видимо, стал махать. Подвоха ребята не ожидали, тоже остановились, и оба вышли — парень с девушкой, судя по голосам. Федор Никодимович расточал елей, был приветлив — старик умел это делать. «Прошу прощения, молодые люди, заплутал малость. Вроде местный, из Николаевки, а завяз в этих горах. Из Судака еду, в Бахчисарай надо…» Старик расстроенно вещал, что позади камнепадом перекрыло дорогу, больше часа искал объезд. А еще военные машины шныряли, вертолеты разные… Откуда едут молодые люди? Что там с дорогой? Не заметили чего-то необычного? Парень с девушкой попались компанейские, доброжелательные. Они в отпуске, живут в Ростове, приехали в Крым на своей машине — просто «дикарями». Днем путешествуют, отдыхают на море, к ночи находят подходящий отель или у местных жителей снимают комнату. Позавчера решили в горы съездить — и тоже завязли. Переночевали в поселке Знаменское, что у отрогов Внешней гряды… и лучше бы не совались в эту глухомань. Вроде карты были, навигатор что-то бухтел — а все равно заблудились. За два часа — ни одной встречной машины. Хорошо, с друзьями в Знаменском по телефону связались, те прикинули, что к чему, отправили на эту дорогу, которая рано или поздно выведет к морю в окрестностях Нового Света… Да, они тоже слышали вертолет, даже видели — модификация «Ми-8», без опознавательных знаков, — но ни с какими военными не встречались…

— Ой, вы говорите, что дорогу дальше камнепадом накрыло? — вдруг сообразила девушка. — Это что же… нам назад ехать?

— Очень сожалею, девушка. — В голосе пенсионера звучало неподдельное сочувствие. — Но там вы не проедете.

— Какой ужас! — воскликнула она. — Сережа, что же делать?

— Разобьем палатку, милая, здесь поживем. Посмотри, какое живописное место. — Парень не унывал, видимо, оптимист по натуре. — Ты только не расстраивайся, найдем ручеек, переночуем. А завтра обратно по проторенной дорожке… Простите, гражданин, вы не в курсе, в этой местности дикие звери водятся?

— Водятся, — проворчал старик, и тут же прогремел выстрел из старого доброго «макарова». Раздался сдавленный хрип, звук упавшего тела.

— Что вы делаете?! — завизжала девушка. — Не надо!!!

Еще один выстрел, и визг оборвался. Глеб закусил губу. Карпович, держащий его на прицеле, ухмылялся. Старик, что-то насвистывая, кряхтел — волочил тело. Похоже, он спихнул его в пропасть. Затем подтащил к обрыву второе тело и отправил вслед за первым. Свист оборвался, видимо, следил за полетом, после чего удовлетворенно крякнул и позвал:

— Эй, але, Данилыч, гони сюда свою братву, пусть машину в пропасть скинут — нечего ей тут торчать!

Майор махнул Волошину и Пахоменко. Подчиненные безропотно покинули машину. Остальные увлеченно обсуждали мертвую девчонку. Костюк и Карпович пренебрежительно фыркали — мол, и краше видели, не бог весть какая фифа. А Кострову понравилась — имелась в этой худышке изюминка, поспешил старикашка, ох поспешил… Снаружи донеслись крики. Работал двигатель кроссовера, разворачивающегося на узкой дороге. Машина кувыркалась, билась о крутой склон, удар — и развалилась на куски! Взрыва не было — впрочем, только в фильмах машины взрываются, падая в пропасть…

Возбужденные люди вернулись в машину, и Федор Никодимович вывел микроавтобус снова на дорогу.

— Все ништяк, хлопцы, если эти голубки проехали, то и мы проедем… Через пару часов будем в Знаменском, еще через пару — в Бахчисарае. К ночи окопаемся под Симферополем у вашего другана Шестова…

Снова ехали зигзагами. Ущелья и сами горы в этой местности сливались в единую неразбериху. Глухой удар! Машина дернулась, накренилась, ее поволокло на сторону, и пассажиры загорланили. Старик проморгал препятствие на дороге, и теперь лихорадочно спасал положение, выкручивал баранку, тормозил пульсирующими толчками. Машина встала под углом к дороге, передняя часть зависла относительно задней. Диверсанты матерились, обзывали пенсионера грубыми словами — и было за что! Чуть не угробил всех! Глеб откатился назад, ударился плечом о заднюю дверь, и отбитая кость страшно заныла. Переворачиваться было противопоказано, иначе все увидят распутанные руки. Он втянул голову в плечи, заговаривал боль. Скрипела, ныла, как бракованная виолончель, задняя дверь. Скосив глаза, Глеб обнаружил, что она вышла из соприкосновения со створом кузова и держится в замке, но замок висит на «честном слове».

Плюясь ругательствами, Кач вывалился из машины, пошел проверять колеса. Рухнул на колени возле правого заднего, схватился за голову, и матерщина в его исполнении стала принимать какой-то отчаянно-возвышенный оттенок.

— Колесо пробило! — крикнул он. — Шину порвало, к той-то матери! И диск расхреначило…

Пассажиры загудели. Перспектива переходить на пешую рысь как-то не прельщала.

— Кретин, мать его… — процедил сквозь зубы Рубанский. — Запаска есть?

— Есть!

— Так ставь, какого хрена ты там ноешь?