Крымская пленница

Крутой вираж влево, и Анюта, ударившись плечом, застонала. Глеб откатился к левому борту, распорол палец о зазубренное отверстие в полу. Из пореза сочилась кровь, он размазывал ее по полу подушечкой ладони. Пенсионер продолжал издеваться над машиной и пассажирами — вираж следовал за виражом, иногда казалось, что колеса зависают над пропастью. Потом опять дорога вниз. Угрюмые скалы склонились над машиной.

— Эй, майор, за нами пытаются проехать, — бросил через плечо Кач. — На пригорке их видел — вклинивались в главную гряду. Два джипа за нами идут. Если местные, то могут нагнать. Аккурат через пару часов и нагонят.

— Скалу бы подорвать, — проворчал майор, провожая глазами склонившиеся над дорогой глыбы. — Хоть часть повалить — проезд перекроет…

Кач ударил по тормозам, машина встала.

— Эй, ты чего, водила хренов? — забеспокоился сержант с холеной физиономией. — Только не дуй нам, что колымага сломалась.

— Да ты вообще закройся, малой, — огрызнулся старик. — Ты как, стервец, со старшим разговариваешь? Иди, майор, взрывай, скала подходящая. Но лучше на тот склон глянь, — показал он подбородком на другую сторону. — Видишь, склон крутой, камнями завален. Пара взрывов на вершине, осыпь сойдет, и всю тропу завалит, к чертям собачьим.

— Никодимыч, ты издеваешься? — вспыхнул майор. — Да было бы чем, давно бы подорвали. Поизносились мы, старик, патроны и те кончаются…

— Эх, майор, недооцениваешь ты старого вояку… — прокряхтел водила. — А ты задницу-то оторви от сиденья, майор. И тот крендель, что рядом с тобой сидит, пусть оторвет. Да поднимите сидушку.

Под старым облезлым сиденьем, по-видимому, вскрылось что-то любопытное. Диверсанты сгрудились, кто-то засмеялся, остальные одобрительно загудели, стали вытаскивать стальные изделия, завернутые в маслянистую ветошь.

— Ну, Никодимыч, молоток, мои респект и извинения, — ухмыльнулся сержант. — Ты где добыл этот арсенал?

— Не твоего ума дело, сопляк, — пробурчал пенсионер. — Где добыл, там уже нет. Разбирайте, хлопцы, да осторожнее с гранатами. «Ф-1» отдельно от взрывателей, их вкручивать надо. Берите парочку, да топайте взрывать, пока москали не понаехали. Да с умом давайте, не изводите боезапас…

Пенсионер оказался не только ушлым, но и запасливым. Видимо, имелись возможности у бывшего работника милиции. Зверски болела голова, Глеб всматривался до рези в глазах. С каждой минутой становилось светлее. Диверсанты извлекали из тайника одноразовые гранатометы «Муха», один «РПГ-7» — противотанковый гранатомет с реактивными кумулятивными зарядами (бывший чрезвычайно популярным в войне на Донбассе), укладывали на соседние сиденья автоматы «АКСУ», снаряженные магазины, небольшой запаянный цинк с патронами, гранаты «РГД», «Ф-1»… Как-то тоскливо становилось на душе. С таким арсеналом шансов сбежать у банды становится больше.

— Костров, Волошин, заблокировать дорогу, — приказал майор.

Удалились двое, прибрав несколько гранат, — светловолосый красавчик арийского типа и субъект с яйцеобразным черепом. Остальные вышли покурить. Остался приземистый диверсант с угловатым черепом. Он развалился на сиденье и злобно уставился на пленника. Пришлось закрыть глаза.

— Шо, падла, проснулся? — пробормотал диверсант. — Ну, с добрым утром, страна…

— Шо, проснулся, да? — встрепенулся Кач и повернулся. Морщинистое лицо перекосила мстительная гримаса. — Вот и славно, вот и погутарим…

Продолжить беседу, к счастью, не удалось. Два взрыва слились в один. Оглушительная пауза — и хлынул мощный камнепад! Камни дребезжали, катились с дробным перестуком, издавая подозрительный гул. Что-то трещало, рушилось. Закрыв глаза, Глеб представил, как сползает на дорогу, оставшись без опоры, каменная стела, ломается на куски. Пыль взметнулась тучей, затянула все пространство. Люди кашляли, но одобрительно гудели, перекликались с веселыми матерками. «Пипец, — подумал Глеб, — теперь наши не проедут, и эти суки уйдут безнаказанными. И тебе, капитан, и твоей несостоявшейся невесте — большая круглая крышка…»

Люди вернулись, расселись, гремя оружием. Очнулась Анюта, застонала, уставилась на Глеба большими мутными глазами. Он подмигнул, изобразил что-то вроде ободряющей улыбки — дескать, все под контролем, прорвемся.

— Ну, вот и молодцы, — добродушно прогудел старик. — Все сделали правильно, не совсем бездари. Теперь эту гору только пешком одолеют, но куда уж пешему тягаться с конным… Можно объехать, но потеряют время и упрутся в несколько дорог. С вертолета начнут щупать — не поможет, тут сесть негде. Знаю я эту дорогу, по ней почти никто не ездит, а теперь и подавно не проедет. Потерпеть придется, поплутать маленько. Проедем через все гряды — а между ними здесь глубокие ущелья петляют. Часов через шесть, если ничего не стрясется, будем в степи…

— Давай, старик, верти баранку, — произнес майор. — Отвечаешь за наши жизни. Да смотри, в обрыв не загреми, а то дорожка у вас тут, погляжу, экстремальная.

— Не бойся, сынку, — хохотнул тот. — Следи за своими архарами, чтобы не отчудили чего, а я уж справлюсь…