Крымская пленница

Люди рассыпались по дороге, прыгали в кювет, зарывались в траву. В этот момент по ним открыли ответный огонь. Стреляли из оврага на другой стороне дороги. Огонь был не плотный, прицельный. Диверсанты перекатывались, прятались за буграми, огрызались короткими очередями. Рядовой Золотовский, получивший «особо важное задание», с диким ревом выпрыгнул на середину проезжей части, швырнул в кусты гранату, успев проорать до ее падения:

— Жуйте, москали клятые! Получили, да?!

И на этом завершил выступление — несколько пуль попали в грудь, и он рухнул навзничь, разбросав руки. Взметнулось облако пыли. Граната взорвалась, не долетев до кустов. Осколки рвали листву, выворачивали куски дерна, ударная волна ломала ветки, «раздела» несколько молодых кустиков. Вытаскивать подстреленного диверсанты не стали. Не до того. Да и нечего там вытаскивать. Светлая память рядовому Золотовскому… Они отходили вдоль дороги в западном направлении — делали короткие перебежки, залегали, выстреливали по паре очередей, снова бежали…

Майор Репнин в эту ночь тоже не блистал успехами. Ребята-огонь, элитный спецотряд, он демонстративно отверг помощь Антитеррористического центра. Мол, нечего создавать сутолоку, специалисты справятся. Троих отправил на ЛЭП, и что осталось? Все «два взвода спецназа» — прапорщик Капралов, да прапорщик Жилин, да он сам, самоуверенный до позеленения! И справились бы — со схожей по численности группой. Но он не ожидал, что у пансионата соберется такая банда обученных диверсантов. Планировалось взять их на дороге, когда выйдут. Не захотят сдаваться — всех валить, невелики птицы. Но они уже приготовились, когда выпали на дорогу — поняли, что подсунули «фуфло». Нашелся любопытный, проверил содержимое рюкзаков…

Операция проваливалась на глазах. Туманов сообщил про Кача. Ну, и где этот Кач? Подстрелили одного злодея, остальные уходят. А ведь пришел звоночек от Рудницкого: в Багдаде, то бишь на ЛЭП, все спокойно, операция прошла успешно, пострадавших среди личного состава нет, трое супостатов ликвидированы, один пленен. А у пансионата все не по плану…

Не время думать, где он допустил ошибку. Взорвалась граната, из-за нее потеряли еще больше времени! Он сплющился на склоне оврага, какая-то зловредная коряжина впилась в ребро. Грохнуло оглушительно, аж в ушах зазвенело. А ведь будь у бойца руки посильнее — и пришлось бы отдирать останки самоуверенного майора от местной флоры и фауны!

— Жилин, ты как?

— Соответственно… — проворчал прапорщик, прочищая ухо. Он лежал в трех метрах правее и тоже хорошо «взбодрился» от взрывной волны.

— Капралов, ты как?

— Нормально, командир, — сообщил прапорщик, расположившийся на другой стороне дороги. — Что мне сделается, я же не с вами… Тебе не кажется, что мы пролетаем… над гнездом кукушки?

— Вперед, парни! — скрипнул майор. — Преследуем. Огонь на поражение!

Капралов уже покинул укрытие, бил вдогонку диверсантам. В кого он там мог целиться? Все сливалось! Репнин и Жилин переметнулись на его сторону дороги. Противник уходил — их было вдвое больше, но они бежали! Какое слабое утешение! Темноту расцвечивали вспышки автоматных очередей. Весело в эту ночь отдыхающим — все, поди, проснулись. Зато живые! Вся банда сконцентрировалась слева от дороги. Дистанция — метров триста, они отступали на запад. Что на западе? Поселок Новый Свет? Только этого не хватало — будоражить мирный населенный пункт! Спецназовцы перебегали по одному, остерегаясь высовываться на проезжую часть. Стреляли и снова залегали. У противника было преимущество, и погоня теряла смысл. Репнин на бегу отзвонился куратору в Москву: товарищ полковник, лажанулись, виноваты! Противник свою задачу не выполнил, но он уходит! Срочно поднимайте спецназ ЧФ! Который тут ближе всех? На «вертушках», на коврах-самолетах, на чем угодно, но всех сюда! Пусть поднимают воинские части, оцепляют район! Нам их не взять! Приближаться к банде опасно, там тоже спецы. Геройски рваться в бой? Героизм — не выход из положения. Героизм одних — это следствие преступных ошибок других! Бойцы продолжали преследование, увертываясь от уплотняющегося огня. Обойти невозможно — здесь одна дорога. Вряд ли они кого-то подстрелили — вспышек не становилось меньше. Расстояние не сокращалось, а поселок приближался. Бойцы ругались от бессилия что-то сделать. И вдруг далеко впереди зажглись фары! Видимо, машина стояла на обочине с погашенными огнями. Фары сместились, стали мерцать — машина начала движение. Теперь она находилась примерно там же, где и банда. Происходило что-то странное — машина разворачивалась. Перед ней мельтешили какие-то тени.

— Шире шаг, мужики, уходят… — бросил Репнин.