Крымская война. 1854-1856

В минуту смерти адмирала сражение было в полном разгаре. Защитники Севастополя, несмотря на огромные людские потери и колоссальные разрушения в оборонительных укреплениях, стояли стойко. Командование союзников поняло, что оно серьезно просчиталось, понадеявшись своей бомбардировкой сломить сопротивление русских. Осажденные поражали осаждающих. Откуда-то появились за три-четыре недели укрепления, дальнобойные орудия. А меткой стрельбой русские артиллеристы, отмечал корреспондент английской газеты «Таймс», «заставили совершенно замолчать французский огонь, так что французы могли делать выстрелы только время от времени, через значительные промежутки, а в 10 часов почти совсем замолкли на этой стороне».

Русские артиллеристы и морские суда стреляли не только по ближним батареям противника. Их снаряды достигали и более отдаленных целей. Во время боя капитан пароходофрегата «Владимир» Г. И. Бутаков проявил смекалку, которая позволила значительно усилить эффективность орудий парохода. Он создал судну искусственный крен до 7 градусов, что увеличило дальность его пушек до 4–5 километров. За 5–8 октября корабль выпустил 241 бомбу и 164 ядра, заставив замолчать неприятельскую батарею. В ответ англичане стреляли значительно хуже, ибо из 500 снарядов, выпущенных с высот по неподвижному кораблю, попали только 10, но корабль не потерял боеспособности. Прием капитана «Владимира» затем неоднократно повторяли другие капитаны. А через несколько дней впервые в истории русской морской артиллерии орудия «Владимира» вели огонь по невидимой цели – английской 22-пушечной батарее.

В первый же день огнем русских батарей были уничтожены два пороховых склада французов и один англичан; пострадало пять французских линейных кораблей и фрегатов, а у англичан – два.

В этот день цель союзников – начать после бомбардировки штурм города – не была достигнута. Не смогли союзники подавить и огонь русских батарей. Один из французов, участник тех событий, писал: «День 17 октября вследствие ряда непредвиденных событий не оправдал надежд, которые на него возлагались. Устремившись в неведомое, торопились помешать прогрессирующему развитию обороны. Этот день разрушил много иллюзий… (Он) показал, что мы имели дело с неприятелем решительным, умным и что не без серьезной, убийственной борьбы, достойной нашего оружия, Франция и Англия водрузят свои соединенные знамена на стенах Севастополя».

Всю ночь после бомбардировки города на бастионах и батареях кипела работа: очищали рвы, строили пороховые погреба, исправляли брустверы, ставили новые орудия большего калибра. И утром 18 октября 3-й бастион и Малахов курган были вновь готовы вести огонь по английским батареям. Меншиков доносил в Петербург: «Крепость, которая выдержала такую страшную бомбардировку и успела потом в одну ночь исправить повреждения и заменить все подбитые свои орудия – не может, кажется, не внушить некоторые сомнения в надежде овладеть этою крепостью дешево и скоро».

После бомбардировки Севастополя 17 октября командование союзной армии находилось в нерешительности: готовиться к штурму или продолжать и усиливать бомбардировку города. Остановились на втором варианте. Каждый день на город обрушивались тысячи снарядов. Между тем, как считали сами защитники, установились относительно спокойные дни. Великий русский писатель, участник обороны Севастополя, Лев Николаевич Толстой детально и полно отобразил в своих «Севастопольских рассказах» оборону города, воздал должное героизму русских солдат, матросов и офицеров. О себе он писал мало. Но в письме брату, написанному в ноябре 1854 г., мы читаем: «Сколько я переузнал, переиспытал, перечувствовал в этот год, что решительно не знаешь, с чего начать описывать, да и сумеешь ли описать, как хочется… Теперь Силистрия (бывшая болгарская крепость Доростол) старая песнь, теперь Севастополь, про который я думаю, и вы читаете с замиранием сердца, и в котором я был четыре дня тому назад… в каком положении наши дела в Севастополе. Город осажден с одной стороны, с южной, на которой у нас не было никаких укреплений, когда неприятель подошел к нему. Теперь у нас на этой стороне более 500 орудий огромного калибра и несколько рядов земляных укреплений, решительно неприступных. Я провел неделю в крепости и до последнего дня бродил, как в лесу, между этими лабиринтами батарей. Неприятель уже более трех недель подошел в одном месте на 80 саженей и не идет вперед; при малейшем движении его вперед его засыпают градом снарядов.

Дух в войсках выше всякого описания. Во времена Древней Греции не было столько геройства. Корнилов, объезжая войска, вместо «здорово ребята!» говорил: «нужно умирать, ребята, умрете?» и войска отвечали «умрем, ваше превосходительство, ура!» И это был не эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, а взаправду, и уже 22 ООО исполнили это обещание.