Крымская война

20 марта 1854 г., получив известие о том, что султан издал очередной закон, направленный на развитие положений Гюльханейского хатт-и шерифа, Фридрих-Вильгельм IV обратился к Николаю I с письмом, предлагая использовать это событие как повод к прекращению войны с Турцией и к предотвращению войны с Францией и Англией, предложив отозвать русские армии от Дуная, а европейские флоты от Босфора. После этого, по мнению короля, России будет обеспечена безоговорочная поддержка Пруссии и Австрии, а Франция немедленно покинет своего британского союзника. Король ошибался от начала до конца. Лондон и Париж не собирались отступать, а султан — проводить реформы на благо своих христианских подданных. Император в своем ответном письме от 15 (27) марта 1854 г. справедливо заметил, что готов будет отступить, когда ему скажут, «какие гарантии получены державами (на пользу христиан) и когда по общему соглашению будет определено, в какой срок единовременно союзные флоты покинут не только Черное море, но также Босфор и Дарданеллы».

Недоверие Николая I было вполне оправданным. Долго ждать подтверждения правоты его слов не пришлось. 27 и 28 марта Англия и Франция объявили России войну. В их столицах это вызвало взрыв радости — общественное мнение ожидало быстрой и легкой победы. Офицеры британской армии обещали «пройти по русским как по траве». Война, имевшая целью защиту Турции, быстро приобретала во Франции и Англии характер крестового похода. Пресса и парламенты в обеих странах были настроены весьма воинственно.

Английское общество ожидало в любом случае решительной и, желательно, быстрой победы. В воздухе витала идея Армагеддона — последнего боя добра со злом, в котором, разумеется, победит демократия и прогресс, олицетворением которых была, естественно, Англия и только она. Последними добродетелями с союзницей в Лондоне делиться явно не хотели, хотя французам было суждено стать вскоре основной ударной силой союза. Коалиция обладала значительными силами и возможностью выбора направления главного удара, не опасаясь ответа практически нигде, за исключением азиатской Турции, откуда Россия не могла угрожать ни одному из жизненно важных центров своих противников.

Французская армия насчитывала в своих рядах 456 батальонов, 360 эскадронов, всего 430 тыс. чел. и 1182 орудия; английская (без учета англо-индийской) — 103 батальона, 90 эскадронов, всего 150 тыс. чел. и 312 орудий; турецкая (без учета иррегулярных сил) — 150 батальонов, 131 эскадрон, всего 290 тыс. чел. и 372 орудия. В январе и марте 1854 г., воодушевленный несомненной близостью полной победы, Пальмерстон сформулировал свое видение британских целей войны:

«Таковым должен быть результат нашей войны с Россией:

1. Аланды и Финляндия возвращаются Швеции;

2. Польша восстанавливается в своих старых границах как независимое государство;

3. Устье Дуная возвращается Турции, пока не будет достигнуто некое согласие о допуске Австрии в Черное море;

4. Крым должен быть взят и русский Черноморский флот захвачен или уничтожен. Крым передается Турции в обмен на Молдавию, или Севастополь стирается с лица земли, а доки и арсеналы уничтожаются; Черкессия становится независимой, а Грузия объединяется с Черкессией или аннексируется Турцией».

Абердин, ознакомившись с предложениями, предупредил, что это программа для 30-летней войны. Глава правительства был более скромен в действиях и планах: он, например, был готов способствовать втягиванию Швеции в коалицию, но предлагать шведам «Финляндию и даже Аланды как взятку» не собирался. Вне зависимости от того, насколько реальны были мечты Пальмерстона, нельзя не отметить, что задачи британской политики, перечисленные им, были далеки от декларируемого Лондоном в начале войны принципа защиты status quo на проливах. Важно отметить, что это была не декларативная, а вполне искренняя программа, предназначенная не для публичной демагогии, а собственно для тех, кто делал политику Англии и союзной ей Франции. Это был план полного и решительного сокрушения Российской империи. Позже Пальмерстон добавил к ней проект обмена Ломбардии и Венеции на Молдавию и Валахию с целью привлечения Австрии к союзу. Значительной поддержки эти конструкции в правительстве Великобритании поначалу не получили, но зато их поддержал Наполеон III, и они остались основой военной программы Пальмерстона вплоть до 1856 г.