Крымская война

«Многие из выбегающих ныне из Карса турецкие солдаты, — отмечал корреспондент русской газеты, находившийся с войсками, — очень напоминают изнурением французов памятного 1812 г. В крепости цинга, и, кроме того, недостаток потребностей рождает болезни и смертность… Ожидаемая Карсом помощь не приходит; обещания скорого избавления не исполняются и гарнизон повергается в уныние. Но, несмотря на это, терпение турок не постижимо и составляет задачу, которую решить весьма трудно: скорее можно исчислить тщательно скрываемую от солдат тайну о количестве остающегося продовольствия, нежели измерить это терпение, которое можно предположительно объяснить не возвышенностью духа, а совершенным равнодушием, отсутствием мысли о сдаче и слепою верою в предопределение, которою искусно пользуются английские эмиссары».

Беглецов-солдат направляли в лагерь для военнопленных, ополченцев отпускали по домам, гражданских кормили и возвращали назад как живое свидетельство того, что русские не расправляются с беззащитными людьми, как это утверждали офицеры из штаба Вильямса. Слухи о хорошем отношении к пленным каким-то образом проникли в крепость, что сразу же привело к росту числа беглецов. 30 сентября (12 октября) Муравьев всеподданнейше докладывал императору: «Карс не взят; но неприятель потерпел значительный урон, ослабел и, вместо отступления нашего, которого он ожидал, видит себя по-прежнему окруженным в тесной блокаде». 9 (21) октября под Карс из Тифлиса прибыл персидский посланник Касим-хан. Слухи о неудачном штурме достигли Тегерана. Несколько дней в русском осадном городке убедили посла в необоснованности известий о потерявшей надежду русской армии и 11 (23) октября он вернулся назад.

В этом противостоянии должен был победить тот, у кого были крепче нервы, — и Касим-хан понял, что Муравьев был этим человеком.

Илл. 92 Взятие крепости Карса в 1855 г. (фрагмент). 1867

«Настоящий позор для коалиции». Карс взят

Шаткое равновесие в Закавказье и Малой Азии, установившееся летом и осенью 1855 г., не могло продолжаться долго. Каждая из противоборствующих сторон понимала, что еще одна победа, еще один успех может стать решающим для судьбы кампании. Карс или Тифлис — судьба этих городов стала символом кампании, завершение которой могло повлиять если не на исход войны, то уж точно на ее результаты.

Турки попытались деблокировать Карс из Трапезунда, где в начале октября был высажен 12-тысячный турецкий корпус, но его движение к блокированной крепости было остановлено русскими войсками. Омер-паша, получив известия о неудачном штурме Карса и подкрепления, перевезенные по морю союзниками, начал наступление на Кутаис. Турецкий главнокомандующий не торопился — расстояние в 70 верст по прямой дороге его подчиненные проделали за 20 дней. Противник наступал с 20 тыс. чел. при 37 орудиях, оставив около 10 тыс. чел. для обеспечения тылов и гарнизонов. Численность Гурийского отряда равнялась всего 4650 чел. русской пехоты при 28 орудиях, вместе с местными ополченцами отряд насчитывал 9 тыс. чел. Эти силы к тому же не были сконцентрированы на одном направлении. В этих условиях начальник отряда генерал-майор кн. И. К. Багратион-Мухранский хотел избежать решающего сражения, не отдавая при этом инициативы противнику. По приказу генерала систематически портились дороги и мосты, в лесах устраивались завалы, деревни укреплялись и т. п.

Турки вновь призывали к действиям Шамиля. Султан отправил ему знамя и особую медаль и пообещал передать имаму после взятия Тифлиса во владение Закавказье. 19 (31) октября Омер-паша прибыл в Сухум, где попытался склонить на свою сторону абхазов и их старейшин, за исключением князя Михаила, с которым Омер публично перекинулся только несколькими словами, и притом на русском. По приказу командующего турки расплачивались за все продукты деньгами, абхазам продемонстрировали 12 русских солдат, взятых в плен под Севастополем. От слов Омер перешел к делам. Он начал наступление на столицу наместничества. 25 октября (6 ноября) 1855 г. на реке Ингури турецкую армию встретили 6 русских рот, 2 сотни казаков при 4 орудиях и несколько сотен мингрельских ополченцев. Две тысячи оборонявшихся сдерживали наступление почти двадцати тысяч турок, вооруженных к тому же и более лучшим стрелковым оружием. Бой носил исключительно упорный характер, три орудия пришлось оставить, так как лошади были перебиты. Командовавший русскими войсками Багратион-Мухранский в последний момент лично повел казаков в контратаку, что заставило турок прекратить наступление — они подумали, что к русским подошло подкрепление.