Крымская война. Попутчики

Но - довольно отвлеченных рассуждений. День этот навсегда останется в моей памяти как один из самых печальных. Утро я посвятил молитве и душеспасительным размышлениям - будто предвидел, что в ближайшие часы душа моя рискует отделиться от бренного тела! И верно, за несколько минут до полуденного выстрела из пушки в мое убогое жилище явились незваные гости.

Четыре солдата под командованием жандармского ротмистра, и с ними - офицер с фрегата «Almaz», один из тех, кто владеет богопротивным искусством летания. Я потребовал объяснений; увы, они были мне даны во всех своих ужасающих подробностях!

Оказывается, мистер Блэксторм - мой компаньон, тот, с кем я в течение последних полутора недель делил жилье, беседы и иные формы времяпрепровождения, - решился на невероятный поступок! При содействии нашего доброго друга доктора Фибиха он похитил одну их крылатых машин и попытался перелететь на ней к нашим соотечественникам, расположившимся лагерем возле городка Eupatoria. Услышав это невероятное известие, я возрадовался и вознес к небу горячую молитву за храбрецов! Но офицер (кстати, он носит прусское имя Raymond von Essen), сообщил мне, не скрывая злобной радости, что оба они - и доктор Фибих и мистер Блэксторм - погибли страшной смертью, рухнув с огромной высоты в море. Что ж, мне оставалось сменить радостный гимн на заупокойную молитву - но мне не позволили это сделать!

Оказывается, упомянутый von Essen явился сюда, чтобы обвинить меня в содействии погибшим храбрецам. Он обвинял нас в предательском вероломстве, в злоупотреблении доверием, которое оказали нам русские власти, якобы предоставившие нам, некомбатантам, известную свободу передвижения в пределах крепости. Очевидно, не имело смысла рассказывать von Essen΄у о том, что высшая доблесть и прямой долг любого англичанина - это содействие торжеству британской короны, и перед этим меркнут другие обязательства. И уж тем более - вырванные под угрозой расправы!

Что до доктора Фибиха, о котором von Essen отзывался с крайней степенью презрения, - как я мог объяснить, что возможность выбрать свободу взамен тирании есть неотторжимое право любого цивилизованного человека? Как говорить о достижениях цивилизации с тем, кто о них понятия не имеет?

И все же, истина превыше всего. Поверьте, я был бы счастлив принять на себя эти обвинения – но, увы, не могу этого сделать, ибо не имел никакого понятия о намерениях доктора Фибиха и мистера Блэксторма. Теперь-то я понимаю, что они давно планировали это отчаянное мероприятие и намеренно не посвящали меня в свои планы.

Об этом я сообщил von Essen΄у. В ответ он пригрозил мне ужасными карами и продемонстрировал готовность немедленно привести их в исполнение - в какой-то момент я уверился в неминуемости скорой и неправедной расправы и стал приготовлять свою душу к скорой встрече с Создателем. Но, видимо, срок определенный мне Им еще не настал, поскольку угрозы так и остались угрозами.

После этого von Essen предпринял новое бесчинство: меня, служителя Господа, подобно осужденному разбойнику, препроводили в узилище - пешком, через весь город! Я шагал с гордо поднятой головой, желая показать жалким аборигенам величие британского духа и силу молитвы, в которой только и черпаем решимость мы, смиренные Его слуги...

***

На этом и заканчивается первая часть повествования; оно увидело свет благодаря трудам мистера Джордж Рутледжа, книгоиздателя и совладельца фирмы George Routledge & Co., под названием «Два года в русском плену. Крымская эпопея». Но злоключения мои на этом отнюдь не закончились.

После двух недель, проведенных в тюремном каземате одного из фортов, меня, вместе с остальными пленниками отослали из Sevastopol΄я - сначала в Kertsch, а потом морем, до городка Taganrog.

К немалому моему удивлению, кроме моих товарищей по «Фьюриесу», среди пленных оказалось множество других англичан, - в основном, флотских и кавалерийских офицеров. От них я узнал о многих прискорбных событиях последних недель.

Увы, наше общение длилось недолго. Мне было предписано оставаться в Taganrog΄е; к счастью, греческие монахи, основавшие в этом городке свой монастырь, приютили меня на время ссылки. Здесь я провел долгих полтора года.

Подробное описание жизни в неволе, картины нравов греческих монахов, российских различных сословий обывателей, а так же множество иных, весьма полезных для любознательного ума наблюдений, читатель сможет найти во второй части моих воспоминаний. Они скоро выйдут отдельной книгой в том же лондонском издательстве George Routledge & Co., под названием: «Два года в русском плену. Жизнь среди kоzzak′ов».

***