Крымские каникулы. Дневник юной актрисы

3 сентября 1919. Коктебель

Деникин идет на Москву, а мы с Павлой Леонтьевной уехали на несколько дней в Коктебель. Павла Леонтьевна сказала, что ей хочется к морю, хочется, как она выразилась, «освежить душу». И мы поехали. Мы здесь вдвоем. Ирочка приболела и осталась дома под присмотром Таты, а С. И., почувствовав, что нам хочется побыть вдвоем, сослалась на недомогание и тоже осталась дома. С учетом ее любви к морскому воздуху, то была огромная жертва. За сущие гроши мы сняли дачу (дачи нынче необыкновенно дешевы) и целыми днями гуляем у моря. Видели нашего друга М.[71] Ожидали, что он пригласит нас к себе в гости (поэты непременно приглашают, чтобы прочесть свои новые стихи), но он почему-то нас не пригласил, хоть и был с нами очень любезен. Павла Леонтьевна предположила, что у М. тайно поселилась какая-то женщина. М. – сердцеед из тех, кто не выставляется напоказ. Он мастер тайных дел, чего стоит его проделка с поэтессой-монахиней[72]. Я слышала, будто он масон. Павла Леонтьевна всегда щедро делится со мной воспоминаниями, но здесь, в Коктебеле, ее щедрость превзошла все границы. Она словно переживает свою жизнь заново, вспоминает смешное и грустное. Мы вместе смеемся или плачем. Павла Леонтьевна нашла очень точное выражение. Душа действительно освежается здесь, у моря. Мы глядим на море и думаем о том, что море было до нас и будет после. Любуемся красотой, смеемся над чайками, которые так потешно ныряют за рыбой, говорим громко, стараясь перекричать шум волн. Здесь никого нет и никто, кроме чаек, нас не слышит. Оттого что мы говорим громко, появляется ощущение какой-то первозданной свободы. Такое чувство, будто кроме нас нет никого в целом мире. Павла Леонтьевна мечтает о том, как по приезде мы войдем в приведенный в порядок театр и увидим новые декорации. Ж. работает над ними столь одержимо, что сутками не выходит из театра и требует того же от своих помощников. Павла Леонтьевна хотела, чтобы сезон открылся «Вишневым садом», но Е-Б. с Р. решили, что первой надо пустить веселую комедию, и потому сезон откроется «Ревизором», в котором Павла Леонтьевна играет Анну Андреевну. Мне дважды пришлось побывать на заменах Пошлепкиной, Р. понравилось, как я ее играю. Роль маленькая, но выразительная. Моя слесарша похожа на нашу кухарку Фейгеле. Та тоже любит жаловаться. Втайне мечтаю сыграть Марью Антоновну, но понимаю, что никто мне этой роли никогда не даст. Даже интересное положение О. К. не поможет. Е-Б. уже нашел ей замену. А. Н. – актриса из Петербурга, которая играла там у Пионтковской (мне доводилось бывать в «Пассаже»)[73]. Меня удивляет ее смелость. Не каждая опереточная актриса отважится стать актрисой драматической. Точно так же, как я не отважусь играть в оперетте. В каждом жанре свои особенности. Но, возможно, нашу новую инженю толкнул на такой шаг голод. Мы с ней толком еще не успели познакомиться и не поняли, что она за человек. На репетициях она ведет себя замкнуто. Р. много репетирует с ней наедине, готовя ее к роли. Остальным членам труппы «Ревизор» хорошо знаком («как дедушкин ночной колпак», говорит Павла Леонтьевна), поэтому они не нуждаются в частых репетициях. А. Н. снимает комнату где-то у Госпитальной площади. Мы надеемся, что на банкете, посвященном открытию нового сезона, у нас будет возможность узнать А. Н. лучше. Она появилась в Симферополе недавно, в июле. Бывшая инженю О. К. ужасно переживает. Ей не хочется оставлять сцену. Она боится, что «после» Е-Б. не возьмет ее обратно. Я полагаю, что ее опасения напрасны, место для нее всегда найдется, и вдобавок до этого «после» еще так далеко. Возможно, мы к тому времени уже вернемся в Москву, а А. Н. – в Петербург. Все мы полны надежд.

Наше товарищество теперь называется «Театром актера». Это глупое название придумал Е-Б. и навязал его всем нам. Слово «товарищество» ему кажется неуместным, потому что оно сразу же напоминает о «товарищах». Мы с Павлой Леонтьевной считаем, что если уж так хотелось сменить название, то можно было бы придумать и нечто более остроумное. «Театр актера» звучит так же глупо, как «Булочная булочника» или «Конюшня конюха». Мы иронизируем по этому поводу постоянно. То, проходя мимо рыбака, у которого в ведрах плещется улов, Павла Леонтьевна улыбнется и скажет: «Рыба рыбака», то я укажу рукой на лодку и скажу: «Лодка лодочника». Хуже всего то, что в народе наше новое название переиначили на свой лад сразу же после того, как были расклеены первые афиши. Нас называют «актерским театром». Когда я слышу такое, мне хочется с разбегу удариться головой о стену. У Е-Б. напрочь отсутствует воображение.

5 сентября 1919 года. Коктебель