Крымские татары в Великой Отечественной войне

В июле – первой половине сентября 1942 года остававшиеся для охраны побережья части вновь были брошены против партизан. Было задействовано до двадцати тысяч немецких, румынских войск, а также полицейских батальонов. К 14 июля 1942 г. противник окружил район Севастополь – Симферополь – Алушта и начал сжимать кольцо, обследуя каждое ущелье, каждую пещеру. За первой цепью через 2–3 км, шла вторая, а иногда и третья. Но партизаны просачивались сквозь них. 19–20 июля каратели покинули западную часть гор. 24–29 июля был нанесен удар по второму партизанскому району. Командир района Иван Кураков применил иную тактику, нежели в 3-м районе. На каждой опушке принимали бой и отходили. Противник нёс ощутимые потери.

Особенностью «Большого прочеса» явилось то, что противник захватил партизанский аэродром и лишил отряды возможности вывозить раненных. Помощь же поступала только путём сбрасывания грузовых парашютов. Это были самые тяжёлые для крымских партизан дни, но время, тем не менее, работало на них. Крымские дивизии были нужны Вермахту на фронте и, наконец, их отозвали.

Фронт переместился далеко к берегам Волги, достиг Главного Кавказского хребта. Крым становится глубоким тылом.

Надо отдать должное германскому командованию в Крыму, оно не занималось самообманом, и было вынуждено признать факт существования партизан и после проведения «Большого прочеса». Примечательны выработанные ими наставления по борьбе с партизанами: «Партизанская борьба ведется коварно и вероломно. Ей можно успешно противостоять только таким же образом.

Прочесывание гор бесцельно и безуспешно. Только крупные операции с целенаправленным наступлением на заранее разведанные органами абвера, СД и татарами основные опорные пункты (казармы, пещеры, склады припасов и палатки) здесь имеют успех» [17, с. 18].

Образовавшийся в лесу политический вакуум и наступившая всеобщая апатия, выдвинули Николая Лугового первоначально на должность исполняющего обязанности, а затем и комиссара всех партизанских отрядов.

Длительное отсутствие транспортной связи с Большой Землей поставило партизан в предельно тяжёлое положение. За этот период умерло от голода 59 партизан, пропало без вести и дезертировало 96 человек, погибло в бою 33 [4, л. 285].

Командующий крымских партизан Михаил Лобов и его комиссар Николай Луговой бомбардировали радиограммами с мольбами о помощи. Всё без толку. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что они даже не могли обратиться к более высокому командованию, потому, что все радиограммы принимали те, на кого они намеревались жаловаться.

Вспомнив о том, что в лесу находится спецгруппа НКВД со своей рацией, которая имеет непосредственную связь с Москвой, Луговой Н.Д. стал уговаривать М.Т. Лобова обратиться напрямую к Верховному Главнокомандующему т. Сталину. Прекрасно понимая, что подобные обращения «через голову» безнаказанно не обходятся, М.Т. Лобов категорически отказался и тогда это сделал сам Луговой Н.Д. Крик о помощи временно возымел позитивные последствия.

16 октября 1942 года командиры кораблей Русаков П.М., Быстрицкий А.М. и Ильченко Ф.И. получили задание от начальника гражданской авиации генерал-полковника Федора Астахова оказать помощь крымским партизанам.

До этого авиаторам доводилось летать в блокадный Ленинград, вывозили они командный состав из осажденного Севастополя, неоднократно бывали в отрядах Сидора Ковпака, Алексея Федорова, белорусских партизан. То, что они увидели в Крыму, их поразило. Ни какого сравнения с дородными, обвешенными самыми высокими наградами, в генеральских шинелях и папахах украинскими и белорусскими партизанскими командирами.

Работа авиаторов закипела. Казалось, что ещё пара ночей и дело сделано, но сначала вмешалась погода, потом 29, 30, 31 октября партизаны вели тяжёлые бои и не могли обеспечить безопасность самолётов. Наконец, закончился прочес, наладилась погода, но поступила команда отправить ЛИ-2 в Москву: им предстояла забрать из Ирана лётный состав будущей французской эскадрильи «Нормандия».

«Партизанские лётчики» вывезла на Большую землю 1856 человек – раненых, женщин, детей.

Новый командующий полковник Лобов жил мыслями о максимальном сворачивании партизанского движения и оставления в лесу только небольших маневренных разведывательно-диверсионных групп. В противовес ему Николай Луговой ратовал о сохранении масштабного партизанского движения, и болезненно воспринимал уход из леса каждого толкового партизана.