Крымские тетради

Сыро, скользко. Тишина. Никакой опасности не предвидится, настроение мирное. На западе погромыхивает малость, а так — никаких посторонних звуков. Ткачев о чем-то говорит.

Вдруг он обрывает на полуслове, смотрит на гору, круто сбегающую к нам.

— Спокойно, товарищ командир, фашисты рядом, — как-то по-обычному предупреждает он меня и резко тянет к себе.

Я готов был накричать на него, но… увидел немцев, прямо на задницах скользящих на нас.

Ткачев выставил автомат и хладнокровно очередью сверху вниз срезал всю цепь. Это была настолько точная снайперская работа, что она буквально ошеломила меня.

Через полчаса в лагере был порядок, Артем Ткачев дал нагоняй начальнику охраны.

— Так они, гады, под гром присобачились! — оправдывался тот.

— Еще такой случай — в трибунал! — сказал Ткачев и отпустил.

В противоположность Митрофану Зинченко, он никогда не шел на отчаянный риск. Но уж если выходил на операцию, то возвращался не с пустыми руками.

Хочу привести лишь одну страницу из боевого дневника Ткачева, сохранившегося в архиве. Вот он весь, лаконичный старший лейтенант Артем Ткачев:

«Группа бойцов отряда, будучи на операции с 2 по 19.6.42 г. в районе Байдарской долины, произвела:

а) 6.6.42 г. На шоссейной дороге в районе Байдары — Байдарские ворота разбита и подожжена одна семитонная автомашина, а находившиеся в ней 70 чел. немцев уничтожены гранатами.

В операции хорошо действовали Тамакчи, Гросс.

б) В районе Байдарских ворот полностью перерезан кабель связи до двух килом.

в) 10.6.42 г. на шоссейной дороге в районе Байдары — Байдарские ворота разбита одна трехтонная машина, а находившиеся в ней 10 человек немцев уничтожены полностью.

г) 16.6.42 г. Был бой на яйле с карателями…

д) 18.6.42 г. на шоссе Коккозы — Ялта перерезан полевой кабель до 1 км».

Вот и все! И ни слова о том, что рейдом группы командовал сам Ткачев, что семнадцать суток группа ходила по тылам, преследуемая карателями, имея на брата по три килограмма сухарей, по пять пачек концентратов, по щепотке соли.

«Разбита и подожжена одна семитонная машина, а находившиеся в ней 70 чел. немцев уничтожены гранатами».

Как просто!

А на деле так. Партизан Тамакчи, коренной балаклавец, под видом старого и немощного татарина вышел на шоссе, помолился аллаху и его пророку Магомету у горного источника, приткнувшегося за спиной самих Байдарских ворот (и сейчас разгоряченные автопассажиры поголовно останавливаются у этого источника, освежая себя после крутой и жаркой горной дороги).

Человек молился, а немецкие солдаты проносились мимо и молча смотрели на пожилого человека, — так искренне играл наш Тамакчи, хотя ему было тогда не более тридцати пяти лет.

Помолился всласть и медленно заковылял в сторону большого селения Байдары.

Где же залечь нам? Вот о чем думал Тамакчи, зорко всматриваясь в голое тело горы, сползавшее на асфальтовую магистраль. И он выбрал это место, на первый взгляд самое непривлекательное для партизанской засады.

Только в книгах партизаны ждут врага в густых зарослях, а в жизни приходится поджидать врага в самых неожиданных местах. Здесь почти голый скат, правда обсыпанный седыми громадинами валунов, плюс ужасный солнцепек: лучи падают вертикально.

У Тамакчи верный глаз. Другая сторона дороги — крутой обрыв, а сама дорога берет резкий поворот вправо. Бабахнуть по шоферу — машина по инерции пойдет в обрыв, а с валунов чесануть из автоматов.

Два часа пеклись на солнце, у самого Ткачева был обморок, но заметил его только Тамакчи, для которого жара не жара — привык.

Молодой партизан Гросс был выдвинут ближе всех к шоссе. На нем самая ответственная задача: дождаться семитонки, крытой брезентом, — в ней пехота, едущая на Севастополь, — и расстрелять шофера.

Шел разный транспорт, а нужного не было. Поглядывали на Ткачева, окончательно распаренного солнцем, но тот молчал и всем видом говорил: ждать, что приказано!

Дождались.

Гросс отлично справился с задачей, в упор застрелил водителя на самой критической точке поворота, машина тараном пробила подпорную стену и ахнула вниз.

Партизаны выскочили на шоссе и забросали гранатами горящую семитонку, пока на ней не взорвались баки с горючим.

Семнадцать дней рейда!

13

Совсем обезлюдел Большой лес. За Басман-горой идиллия, хоть пикники устраивай.

Македонский еще раз проучил карателей. Они, не без помощи коушанских полицаев, выследили временную стоянку бахчисарайцев и, как говорят, — с ходу хотели нанести короткий, но жестокий удар.

Все было достойно удивления: и как по тревоге почти батальон немцев выскочил из Коуша, и как он без шума и очень торопливо вышел на тропу, стал охватывать отряд с двух сторон.

Все было сделано немцами, не учтено лишь одно: система наблюдения, которую держал Македонский в Большом лесу.

Не только батальон, но даже одинокий солдат не мог покинуть Коуш без того, чтоб об этом не стало известно Македонскому ровно через полчаса, а то и гораздо раньше.

Сопоставляя данные наблюдателей, Михаил Андреевич убедился: каратели с излишней самоуверенностью рассчитывают на внезапность.

Вот и хорошо, пусть идут?