Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока

Неизвестно, кто первый из немецких солдат, вскочив, помчался в тыл, петляя, как заяц, но вскоре таких были уже десятки. От блокпоста фельджандармов на железнодорожном переезде в Малых Колпанах по беглецам ударил пулемет, чуть позже к нему присоединился второй. Попав меж двух огней, бегущие с поля боя немцы залегли, чтоб больше уже никогда не подняться. Смерть была со всех сторон. Часть беглецов попыталась отойти с шоссе вправо и укрыться в развалинах деревни. Нескольким из них посчастливилось, подняв руки, своевременно сдаться в плен, бормоча о том, что, дескать, когда-то они голосовали за коммунистов.

Тем временем минометный обстрел перекрестка прекратился, советские танки и мотострелки сблизились с немецкими позициями на критические двести метров, и самоходным минометам было уже пора менять позиции. Говоров понял, что еще несколько минут, и Бережной ворвется в Гатчину всем своим бронированным кулаком. Наступил тот момент, когда немецкое командование находится в достаточной степени на взводе, чтобы от отчаяния начать делать глупости. Ведь в вагонах на станции и пристанционных пакгаузах хранятся армейские запасы продовольствия, амуниции и боеприпасов, без которых немецкие солдаты превратятся в толпу голодных оборванцев. Смутить, сбить с толку и нанести разящий удар – сейчас или никогда.

– Георгий Федотович, – сказал Говоров стоящему рядом с ним командующему артиллерией Ленинградского фронта генерал-майору Одинцову, – пора. Давайте, как договаривались, с дымком.

Одинцов снял трубку полевого телефона, связывающего НП и штаб артиллерии.

– Иванов! Зрители в сборе, начинайте концерт, вариант «Сосна».

– Вас понял, товарищ генерал, вариант «Сосна», – ответил Иванов и отключился.

Подобно нервным импульсам, по телефонным проводам помчались команды, приводящие в действие сложный план артподготовки. Сведенная в единое целое артиллерия Ленинградского фронта разом выдохнула в первом залпе сотни снарядов, через несколько секунд обрушившихся на передний край противника. Даже крейсера отвлеклись от обстрела Большого Гатчинского дворца и окрестностей штаба армии, чтобы отсыпать «гостинцев» немецким воякам.

Среди снарядов, засыпавших немецкие позиции, каждый третий был дымовым. Вскоре между Пушкиным и Красным Селом расплылось бесформенное серое облако, скрывающее все происходящее там от глаз немецких наблюдателей. Кроме того, фронт тут установился совсем недавно – всего два дня назад, – и немцы еще не успели привести инженерные заграждения к своим обычным стандартам. Тут не было ни сплошных минных полей, ни линий проволочных заграждений и прочих фортификационных изысков. Они успели лишь отрыть первую и вторую линию траншей и оборудовать пулеметные гнезда. А пулемет – это альфа и омега пехотной обороны. Именно пулеметчики наносят наступающим цепям самое большое опустошение, прижимая атакующих к земле и заставляя устилать каждый метр поля боя своими телами. Но если пулеметчик не видит ни цели, ни местности, ни даже линии горизонта, то его эффективность резко падает.

Когда советская артиллерия перенесла огонь вглубь немецкой обороны, то немецкие солдаты, занявшие свои места в окопах, до рези в глазах вглядывались в серое дымное облако. Видимость в десять – двадцать метров – слишком малая для пулемета. На такой дистанции уже эффективны ручные гранаты и пистолеты-пулеметы штурмовых групп.

Немцы не знали, что сразу же после того, как немецкие позиции затянуло дымом, советские части разом поднялись из окопов и быстрым размашистым шагом, молча, без криков «ура», пения гимнов или стрельбы двинулись в сторону немецких позиций. Впереди шли штурмовые группы, за ними следом остальная пехота, выставившая перед собой токаревские самозарядки с примкнутыми штыками.

Противники увидели друг друга одновременно с расстояния тех самых пятнадцати метров. В немецкие окопы и в пулеметные гнезда градом полетели тяжелые «феньки». А отдельные выстрелы немецких карабинов утонули в безумном реве, где слилось все: и «ура», и «полундра», и самый забористый русский мат. Сразу после взрыва гранат первую траншею затопила людская волна. Пленных не брали, и даже успевший поднять руки немецкий солдат тут же падал, прошитый очередью из ППШ, проколотый штыком или с головой, раскроенной саперной лопаткой.

Бой сразу же переместился во вторую траншею. Часть подкреплений немцы уже успели отправить под Гатчину, но больше половины солдат, предназначенных для формирования кампфгрупп, были еще на месте.

Через полчаса генералу Говорову доложили, что в результате ожесточенного боя атакующие советские войска понесли потери, но полностью прорвали фронт противника. Почти не встречая сопротивления, 157-я стрелковая дивизия форсированным маршем продвигается в направлении Гатчины, где ведут бой на уничтожение вражеского гарнизона механизированные батальоны бригады Бережного.