Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока

В этот момент загудел телефон. Подполковник Ильин снял трубку, выслушал короткое сообщение, потом поднял руку, привлекая к себе внимание.

– Товарищи наркомы, генералы и адмиралы, только что поступило сообщение, что подводная лодка «Алроса» из состава нашего соединения торпедировала румынский танкер водоизмещением в пять тысяч тонн, шедший курсом на Николаев. Судя по силе взрыва, танкер перевозил авиационный бензин…

Шум голосов прервал возглас Берии, от избытка чувств хлопнувшего в ладоши:

– Ай, как хорошо, ай, порадовали! Молодцы. Передайте товарищам, пусть продолжают в том же духе радовать немцев своими полновесными подарками.

7 января 1942 года, 17:45.

Аэродром Саки Старший лейтенант А.И. Покрышкин

(глава из книги «Небо войны», 1985)

Последние несколько дней мы в полку все были в приподнятом настроении. То, что происходило совсем рядом с нами, в Крыму, внушало нам гордость и оптимизм. Наша армия била фашистов в хвост и в гриву.

Евпаторийский десант, высаженный в ночь с четвертого на пятое января, внезапно поставил немецко-фашистские войска на грань полного уничтожения, став верхом тактического мастерства и военного искусства.

Ранним утром пятого января, еще до рассвета, меня вызвал командир нашего полка. Виктор Петрович был страшно взволнован.

– Покрышкин, тебе необходимо совершить вылет на разведку аэродрома Сталино. Фотоаппарат на твой МиГ сейчас устанавливают. Я знаю, что это почти верная смерть, но я верю в тебя. Для любого другого это верная смерть безо всяких «почти». Командование провело операцию «Длинная рука» и теперь требует подтверждения результатов.

Я пожал плечами – надо так надо. Позавчера пара с нашего полка летала туда на разведку. Им даже близко не дали подойти к аэродрому, наши товарищи едва вернулись домой на изрешеченных машинах. Решил, что пойду на цель на малой высоте, так безопасней. Самое главное было предварительно осмотреться, чтоб не подставить машину под зенитный огонь.

Взлетел я тогда еще в темноте, почти нормально. Только изношенный до предела за полгода войны мотор сначала работал с небольшими перебоями, потом звук стал нормальным, и я перестал обращать на него внимание.

К Сталино мой МиГ подошел на рассвете. В сером свете зимнего утра я увидел на летном поле огромную свалку, состоящую из обломков гитлеровских «юнкерсов» и «мессершмиттов». Зенитные батареи на аэродроме тоже были изрядно потрепаны. По моей машине никто не стрелял. Чудом уцелевшие немцы бродили среди разбитых вражеских машин и шарахались от моего МиГа, как пугливые зайцы.

Да уж… Чтобы так все разворотить, нужно не меньше штурмовой авиадивизии, да и то, если ей не будут мешать ни зенитки, ни перехватчики. Я набрал высоту – весь этот «натюрморт» на аэродроме нужно было сфотографировать. С высоты в окрестностях аэродрома я не заметил ни одного нашего сбитого самолета. Это означало, что удар по аэродрому был не только уничтожающим, но и внезапным.

На свой аэродром я летел в радостном настроении. Значит, можем мы их бить, когда захотим!

На аэродроме меня ждала радостная новость об Евпаторийском десанте и освобождении от захватчиков этого замечательного курортного города. Я доложил командиру полка о полностью уничтоженном немецком аэродроме. На вопрос о том, кто это сделал, Виктор Петрович ответил, что операцию «Длинная рука» проводила отдельная авиагруппа особого назначения. И что удар наносился не только по Сталино, но и по всем прифронтовым немецким аэродромам в полосе Южного и Юго-Западного фронта.

Меня тогда ошарашил масштаб и, если можно так выразиться, качество проведенной операции. В этой особой авиагруппе должны быть собраны асы масштаба Валерия Чкалова. Вот бы встретиться с ними, поговорить, обменяться опытом!

Но особо долго думать над этим вопросом было некогда, весь день мы, по приказу командования, группа за группой летали на аэродром Сталино, стремясь добить и окончательно разрушить все, что уцелело после удара авиагруппы осназа.

К вечеру погода резко испортилась, задул резкий штормовой ветер, потеплело, и пошел проливной ледяной дождь. На аэродроме бойцы БАО крепили оттяжками самолеты к вкрученным в землю кольям. Вот тогда-то я снова вернулся к своим размышлениям, но так ни до чего и не додумался. Единственный вывод, к которому я сумел прийти самостоятельно: все произошедшее как-то связано с Крымской операцией. Позднее оказалось, что я был прав.

Весь день шестого января над аэродромом бушевал шторм, а мы сидели на земле и с завистью слушали сообщения Совинформбюро об освобождении Симферополя, Джанкоя, Бахчисарая и деблокаде Севастополя. Как в этот момент мы хотели оказаться в кабинах своих МиГов в небе над Крымом! Громить врага так, чтобы никогда он больше не посмел напасть на нашу Родину!