Крымский щит

– Брысь отсюда! – прикрикнул Серёга на лучшего дружка своего, отрядного минёра Кирилла, который сунулся уже под переднее крыло головного «опеля» с явным намерением отправить грузовики на их свалочный «тот свет».

Кирилл Степнов высунул стриженую голову и недоумённо уставился на Сергея:

– Чего это? Фёдор приказал…

– Понятно, что приказал… – проворчал Хачариди, подходя ближе. – Но минируешь ты, Кирюха, без всякой фантазии, как учебную рельсу на пути от сортира до прачечной.

– Чего это?

– Не чавкай. «Чего-чего»… Ты думаешь, если фриц обнаружит склад разграбленным, своих перебитыми, а машины, вот-те на! – целыми… – пнул Серёга Хачариди массивную шину переднего грузовика, – …они на радостях сразу же гуртом погрузятся и айда по селу кататься? С девками и губными гармошками?

– Ну-у… – неуверенно почесал в загривке Степнов.

– Вот и они репу чесать начнут: «А где это Кирюха нам тут насрал, да кепкой прикрыл? Известно где…» – Сергей вынул из нагрудного кармана складной охотничий нож и раскрыл его, ловко щелкнув пружиной. – У него ж, у Кирюхи, ни ума, ни фантазии…

– Слышь, ты, фантазер… – буркнул, начиная сердиться, Степнов.

– Я ж не в упрек, Кирюха, тебе лично, – миролюбиво сказал Хачариди и присел у подножки штампованной железной кабины, запустил руку под задний угол дверцы. – Я ж понимаю, учили вас так. Только вот фрица, понимаешь ты… – он поморщился, обрезая на ощупь бечёвку, – …тоже учили. Хотя, чему тут, на хрен, учиться?

Он вытащил немецкую гранату с длинной ручкой и обрезанный шнурок.

– Ты что? Специально им своё, родное, подсунул? – небрежно бросил он гранату Кириллу.

Тот дёрнулся было вспять, но в последнее мгновенье, у земли уже, поймал зелёный цилиндр двумя руками и беззвучно выругался.

– Не бог весть каким Кулибиным надо быть. – продолжил менторски разглагольствовать «Везунчик», – чтобы растяжку на дверце поставить.

– Так я… – запротестовал было Степнов.

– Ага! – кивнул Серёга. – Спрятал под пол, а не под сиденье, и шнур к замку протянул под обшивкой, а не прямо к ручке: «дерни за веревочку», если жить наскучило. Нова-аторство… – насмешливо протянул Сергей и, мгновенно посерьёзнев, деловито спросил: – Я у тебя, кажется, штык от трехлинейки видел?

– Ну? – скинул с плеча ремень винтовки Степнов. – Я им каналы под бикфордов шнур бью…

– Понятно, что не в атаку ходишь… – фыркнул Серёга. – Давай, снимай.

* * *

Командира округа полевой жандармерии гауптмана Адольфа-Рауля Эйхена не особенно встревожило, что в назначенное время – в 7 утра – из Эски-Меджита не пришло подтверждения на тот предмет, что его там ждут и навстречу выслан патруль местного полицейского участка. Телефонной связи с этим горным посёлком установлено не было – сизифов труд, район партизанской активности. А радиосвязь в горах, по понятной причине, была не самой надежной: нырнешь в полуденную тень какого-нибудь ущелья и, пока с другого конца на свет божий не выберешься, – тишина.

Впрочем, по дороге находился достаточно важный, охраняемый усиленным постом самой полевой жандармерии мост через скальный провал, так что и без полицейского патруля (те ещё вояки, с ними даже в футбол играть зазорно) вперед ушла целая смена нового караула, а значит, беспокоиться, в общем, нечего.

Адольф-Рауль и не беспокоился. Насупив козырек фуражки на нос, он запрокинул голову на кожаную спинку задних сидений и дремал под дорожную тряску, пока с переднего сиденья не перегнулся к нему адъютант с озабоченной миной бухгалтера, у которого вдруг не сошёлся несложный квартальный отчёт.

– Герр гауптман… – растерянно потеребил он качающееся туда-сюда колено начальника в синей штанине. – Здесь, кажется, имело место быть происшествие…

– Герман, чёрт вас побери… – заворчал из-под козырька фуражки Эйхен. – Что вы тычете мне промежуточные лингвистические формы, как зулусский вождь священному баобабу? Что значит: «имело место быть»? А если ничего не случилось, то, значит, «места быть не имело?» Вы пятый год в вермахте, Герман, и так не научились говорить с армейской лаконичностью, что там у вас? Надеюсь…

Он поднял козырёк пальцем в кожаной перчатке и тотчас же перестал брюзжать, – как-то сразу понял, что именно здесь «имело место»…

Его открытый кабриолет «Вандерер-В11» как раз миновал кривую жердь, крашенную «зеброй» и должную символизировать собой шлагбаум, но никакого полицейского поста при нём не было, хотя в деле несения караульной службы кто-кто, а татары отличались прямо-таки немецкой педантичностью. Нет никого, какой уж тут патруль навстречу….

Поднял «шлагбаум», соскочив с широкого седла колясочного мотоцикла, один из жандармов, высланных по ордеру сопровождения вперёд.

– Стоять! – окриком распорядился Эйхен, ухватившись за спинку адъютантского кресла и подскочив на ноги.

Впрочем, тут же и плюхнулся обратно на диванчик, рефлекторно вжавшись пониже. В который раз гауптман пожалел, что в отличие от фронтовых офицеров в полевой жандармерии как-то зазорно считалось носить чехольчики защитного цвета на погонах, – сверкаешь теперь алюминиевым шитьём, как этикеткой пивной бутылки на полке тира в «Октобер Фест».