Крымский тустеп или два шага налево...

  - Козлы! Куда! - срывается он на крик! Захлопали гранаты, непрерывно грохочут несколько МГ, кто по кому бьёт: совершенно непонятно, с группой связи нет. Ясно, что это ребята Сагалаева, по номеру катера, Сагалаев на запрос не отвечает. В этот момент звучит взрыв, мост падает в воду. Немцы на острове прекратили стрелять. Потом, кто-то из них, замахал какой-то белой тряпкой. Бронекатеру в Карантинную не пройти. Дмитрий стоял у носовой башни и бил по ней кулаком.

  - Бекас, я - бекас-три. - послышался голос Сагалаева. - Начал отход от левого быка. Двое контуженных. Не успели.

  - Антон! Ты - дурак! Ко мне даже не подходи! По морде дам!

  Катер отвалил от стенки и подошёл к борту 'БКТ-26'. Антон перепрыгнул через леера.

  - Старший лейтенант Сагалаев прибыл за 'по морде'.

  - Чё ты туда полез! Надо было 'на плечах противника' идти!

  - Второй пост был в здании заводоуправления. Я туда шёл, в надежде, что удастся отключить схему. Но, немцы убрали всё оттуда. Тот майор был прав, что всё, что он сейчас нарисует, будет немедленно изменено.

  - Вот именно, ладно, по коням! Снимать надо батальон с кирпичного завода!

  Хрен там! У начальства совсем другая точка зрения, и батальон ещё двое суток держал оборону на заводе и обеспечивал прикрытие переправы с Карантинного на правый берег. Затем их вывели из боя, поселив в трехэтажном здании школы на углу Гоголя и Декабристов. В тот день состоялся парад войск в честь освобождения города и годовщины Октября. Вечером состоялось 'торжественное заседание', если его так можно назвать, в здании Херсонского Совета. Желтов, уроженец этих мест, по просьбе секретаря Николаевского обкома партии товарища Бутырина Сергея Ивановича, комиссара партизанского соединения области, пригласили отличившихся солдат, матросов и командиров на встречу с местными жителями. До этого тоже много говорили о зверствах немцев на оккупированной территории. Земли тут богатые, поэтому понаехали сюда немцы-колонисты, и стали устанавливать собственные порядки. В перерывах между выступлениями награждали солдат и офицеров, затем застолье. Дмитрий вышел из здания Совета и пошёл к себе. По дороге к нему подошла, укутанная в какое-то огромное пальто, женская фигура:

  - У вас поесть не найдётся, товарищ командир?

  С собой ничего не было, но до дома, где разместился батальон, каких-то несколько шагов.

  - Пойдём, покормлю.

  Она, молча, двинулась за ним, шаркая сваливающейся обувью.

  - Пропусти, со мной! - сказал он часовому.

  Подскочил дежурный по батальону, но Дима отмахнулся от него:

  - Происшествий нет?

  - Нет, часть людей на митингах, остальные отдыхают.

  - Кешу ко мне позови!

  Прошли в его комнату. Он, включив свет, рассмотрел обноски, в которые была завёрнута женщина.

  - Снимай, и положи за дверью.

  - Украдут!

  - Они здесь никому не нужны. Умывальник справа в конце коридора, сейчас кушать будешь.

  Прибыл Андрушко.

  - Там от ужина что-нибудь осталось? Покормить человека надо. И с собой что-нибудь дать.

  Вошла 'гостья', после того, как умылась, она оказалась молодой и красивой девушкой, точнее, женщиной: грудь у неё была большая, а в районе сосков расплывались мокрые пятна. Кеша принёс теплую картошку, хлеб, консервы, горячий чайник. 'Гостья' молча и быстро орудовала ложкой. Было видно, что очень голодна.

  - Благодарствуйте, товарищ командир. Денег у меня нет! - сказала женщина, и попыталась начать раздеваться.

  - Дура, что-ли? Ребёнок где?

  - Фриц? Дома, в подвале, холера его забери! - злобно сказала она. Это было немного неожиданно для Дмитрия, и он переспросил в чём дело.

  - Немец ссильничал, потом, несколько раз, полицаи, вот и понесла. - разревелась гостья.

  - Зовут тебя как?

  - Вероника.

  - Кеша! Найди Веронике шинельку и ватник. И вещмешок дай.

  - Товарищ командир, а закурить не будет?

  - Найдем! На, кури. - та жадно раскурила папироску, рассказывая о житье-бытье в оккупированном Херсоне. Дом сгорел, живёт в погребе с ребёнком и матерью. Стала проситься в батальон, так как местные её шпыняют, называя 'овчаркой', хотя немцам она не служила.

  - Не возьмут тебя, ты - кормящая мать. Сходи в райсовет, и получи карточки на себя и ребёнка. Ты - местная?

  - Местная.

  - И на работу устройся. Город надо восстанавливать, рабочие руки нужны. А солдат из тебя никакой. Нет у нас в батальоне женских должностей.

  Все пять дней, пока батальон стоял в Херсоне, Вероника приходила вечером на камбуз, и уносила домой остатки матросского ужина. Показала рабочие карточки, отмылась, стала напоминать женщину. Помогала Кеше, коку Рахмонову и наряду убираться на камбузе, чистить картошку, но очистки заботливо укладывала в сумку, и уносила домой.