Крымское ханство в XVIII веке

Что Менглы-Герай-хан пользовался значительным авторитетом в глазах оттоманского правительства, явствует из того, что когда завязались переговоры о мире, то реису-ль-кюттаб[61] Мустафа-эфенди и мектюби[62] верховного везиря Рагыб-Мухаммед-эфенди 27 шевваля 1151 года (7 февраля 1739) были командированы к нему для выслушивания его мнения. Речь Менглы-Герая, которую он держал перед явившимися к нему турецкими чиновниками, очень большая и содержит в себе весьма любопытные политические соображения. Согласно Субхи, прежде всего он выразил удовольствие, что переговоры ведутся секретно и с должной осторожностью. Потом он указал на бывавшие случаи, что Высокая Порта, потерпев от неприятелей поражение, соглашалась на мир, а следовательно, теперь, когда приходится ей иметь дело с двумя врагами разом и ей несколько посчастливилось, без всякого сомнения, следует, безусловно, предпочесть «победоносный мир неизвестной по своим результатам войне», благо немцы (то есть австрийцы) сами теперь желают мира, чего уж давно, говорит, не бывало. Что же касается московцев, то если они согласятся на срытие Азова, то тогда нечего и раздумывать: прекрасно. Если же взамен этого предъявят соответственные претензии или совсем станут упорствовать, то, судя по обстоятельствам времени и глядя на отчаянное положение крымцев, кажется, нельзя останавливаться и в принятии этого пункта, потому что нет особенной пользы нам владеть Азовом: все равно гяурам легче брать его, так как он ближе к ним, а мы по дальности расстояния не можем подавать ему вовремя помощь, и уж сколько раз они овладевали им! Не может он также служить и помехой гяурам, если они захотят выйти в Черное море: это уже доказано опытом раньше, когда Азов был еще в османской власти. Гораздо лучше, если потребные на эту крепость суммы будут обращены на укрепление Тамани, Ачуева и Ени-Кале: это будет понадежнее. Вот опасно для Черного моря и Крыма, когда бы в руках неприятеля остались Очаков и Кыл-Бурун; а об Азове не стоит и толковать много: в вопросе о мире он не может служить помехой. Татары вот, правда, искони питают отвращение к миру и вечно жаждут войны, особенно в последние годы, когда они пришли в крайность и отчаянное положение. «Перед отъездом в Порту, — говорит хан, — я собрал к себе аянов и старейших из жителей и спрашиваю их насчет мира и войны; а они отвечали, что если мир и будет заключен, то им, глядя по времени и обстоятельствам, от этого большой благодати не будет. А когда я им по поводу Азова поставил на вид, что когда находился он и в их руках, то к чему они чрез это были способны, так и они, наконец, тоже согласились с тем, что мир, пожалуй, лучше». В заключение хан посоветовал чиновникам внимательнее рассмотреть и обдумать могущие понадобиться акты о разграничении — худуд-намэлэр — да географические карты, с тем чтобы потом, коли угодно будет верховному везирю, тоже бы показали ему их и он бы посмотрел их на конференции.

В этих словах Менглы-Герая действительно много было правды и некоторой политической прозорливости. Ясно было, что дни Крыма сочтены и попадание его под власть России стало вопросом весьма недалекого будущего. Устами опытного и понимавшего ход событий хана засвидетельствовано бедственное экономическое положение татар и вследствие того упадок духа их, а также указаны и те стратегические пункты, с которыми тесно связана была судьба полуострова. При этих условиях, созданных вековыми отношениями ханства к Оттоманской Порте, ничто уже не могло отвратить грозившей ему участи падения; отдельные способные личности, к каким, без сомнения, принадлежал Менглы-Герай-хан II, не в состоянии были воссоздать того, что временем и историей обречено было на разрушение.

После того Менглы-Герай-хан входил еще в некоторые распоряжения Порты, касавшиеся Крыма; но вскоре он умер. Смерть его совпала, по словам автора «Краткой истории», с походом тридцатитысячного русского отряда из Азова на Кубань, сухим путем и морем. Взяв крепость Ачу, русские начали бомбардировать Ата-Шаги. Крепость уже стала разрушаться; но в одну ночь поднялась страшная буря, и больше тысячи неприятельских лодок было разбито; морским прибоем затопило рвы, причем много неверных потонуло. Бросив свое имущество, они удалились. Когда пришло известие об этом, хан находился в древнем Кара-Гёз. Во время своего пребывания там он захворал и прибыл в Кара-Су. Пролежав там несколько дней, он вернулся в Бакче-Сарай и тут 29 рамазана 1152 года (30 декабря 1739) отправился на тот свет.

Глава IV