Крымское ханство XIII–XV вв.

Как уже выше было нами замечено, господствующий искони у всех тюрков взгляд на право наследования власти тот, что оно переходит к старшему в роде. При многочисленности членов той и другой властвующей династии и при всяких случайностях, следовательно, никогда нельзя с уверенностью указать на кого-либо из них как на законного наследника престола. Теперь, например, мы в любом календаре найдем справку о том, кто будет главой того или другого европейского, династически правимого, государства, за исключением разве беспотомственно угасающих династий. Но если бы мы вздумали хоть приблизительно определить, кто наследует турецкому султану, так это оказалось бы невозможным именно вследствие означенного выше порядка престолонаследия, общего у турок османских с другими народами тюркского племени. С этой традиционной точки зрения учреждение сана калги в Крыму, как особом ханстве, независимом от главного золотоордынского улуса, могло, пожалуй, казаться не более как восстановлением старинного, исконного порядка, ведущего свое начало от самого Чингиз-хана. Но мы и в самой Золотой Орде что-то не замечаем соблюдения какого-либо строгого порядка в заступлении верховной власти, особенно в последнее, крайне смутное время ее существования, не говоря уже о том, что не находим не только самого титула калги, а и какого-либо другого, который бы соответствовал этому последнему в золотоордынской государственной иерархии. Если бы таковой существовал, то крымские историки не преминули бы, наверное, при случае упомянуть о нем. А такой случай представлялся им тогда, когда они трактовали о законоположениях и административных распоряжениях Чингиз-хана. Сейид-Мухаммед-Риза и автор «Краткой Истории», например, касаясь этого предмета, приводят разные титулы, обозначавшие различные государственные звания и должности в империи Чингиз-хана, но о калге ничего не говорит[948].

Мы думаем, что вопрос о калге Крымских ханов можно решить следующим образом. Менглы-Герай, убедившись из опыта предшествующих времен в ненадежности коренного тюркского порядка престолонаследия для прочности государственного строя, и даже сам на себе испытавши невыгодные стороны этого порядка, естественно мог вознамериться несколько изменить этот порядок в основанной им династии, в том смысле, чтобы право преемства власти переходило не к старшему в царском роде, а к старшему сыну царствующего хана[949]. К этому могло подвигнуть Менглы-Герая с одной стороны опасение новых смут, которые могли быть произведены претендентами на власть и расшатать едва только сформировавшееся Крымское ханство: мы знаем, что у Менглы-Герая были братья, имевшие своих потомков, которые при случае могли бы предъявить свои права на ханский престол, опираясь на исконные народные традиции. С другой стороны, заранее регулируя порядок престолонаследия, Менглы-Герай, может быть, думал этим несколько ослабить также и вассальную зависимость ханства от Оттоманской Порты, верховенством которой он не мог не тяготиться сам и не предвидеть еще большей тяготы его в будущем для своих потомков. Если бы в данном случае дело шло о простом лишь возобновлении прежде существовавшего государственного учреждения, имевшего особое наименование, то Менглы-Гераю незачем было бы придумывать новый титул для своего преемника – калга. Этот титул придуман им был в своих династических интересах, чтобы запечатлеть им новое учреждение, подобно тому как им же установлено фамильное прозвище Герай для всех членов его царствующего дома. Подобным образом едва ли в силу простой случайности со времени Менглы-Герая же титул султан получает в Крымском ханстве второстепенное значение и совершенно исчезает из легенд на татарских монетах, на которых прежде это слово постоянно являлось в виде высшего эпитета, в таком только смысле, в каком турецкими султанами употреблялись и употребляются титулы хан и хакан.