Крымское ханство

Хан (т. е. царь, Koenig) претендует на титул падишаха (императора). Он подписывается: Улуг Йортнинг, ве Техти Кырымнинг, ве Дешти Кыпчакнинг, улуг хани, что означает: Великий хан великой орды и престола (государства) Крыма и степей Кыпчака (Капджака). Ханом всегда бывает представитель рода Гераев, разделяющегося на две линии: настоящую или [24] ширинскую и побочную, называемую Джобан-Герай или Пастухи-Гераи.[82] Настоящая линия была всегда обладательницей трона, а из линии Джобан только один Кёр-Герай носил титул хана в течение одного года после битвы у Вены.[83] Джобаны могут, однако, носить сан калги или нурреддина. Они обыкновенно живут вне Крыма, преимущественно в Джамболи.[84] Еще в начале османского периода[85] ханы или назначались своими предшественниками, или избирались народом, через кырым-бегьлери и уполномоченных ногайских мурз;[86] они обыкновенно царствовали до своей смерти. Стамбульский двор только утверждал их. Но со времени второго завоевания в 1584 г.[87] избрание лишь редко предоставлялось народу. Высокая Порта назначала и смещала ханов в зависимости от своих интересов. Падишаху обыкновенно достаточно было попросту через знатного придворного послать султану,[88] предназначенному быть новым ханом, почетную шубу, саблю и соболью шапку, усыпанную драгоценными камнями, вместе с хаттишерифом, т. е. собственноручно подписанным приказом, который читался собранным в диване[89] кырым-бегам; тогда прежний хан без ропота и противодействия отрекался от престола. Если же он решался сопротивляться, то большей частью без особых усилий приводился к послушанию гарнизоном, стоявшим в Каффе, и посылавшимся в Крым флотом. Низложенных ханов обыкновенно отсылали на Родос.[90] В последнее время было чем-то чрезвычайным, если хан сохранял свой сан семь или восемь лет. Теперь, по мирному договору 1774 г., избрание принадлежит снова только народу. Четыре кырым-бега и отдельные уполномоченные мурзы из Буджака, Едисана, Джембойлука и Едишкула выполняют это именем народа. Как только избрание совершилось, избранный хан садится на середину ковра, и все присутствующие мурзы с обнаженными головами кричат ему громким голосом: «Коп! Иаша!», т. е. «Встань! Живи!».[91] После этого кырым-беги берут ковер за четыре конца, поднимают на нем хана вверх и объявляют его ханом всех татарских орд.

При обмене ратификациями последнего мирного договора[92] между Россией и Турцией в 1775 г. пришли к следующему соглашению: «Новый хан по своем избрании будет извещать об этом петербургский двор и Порту; падишах, по получении этого извещения, будет обязан признать его в этом сане и послать [25] ему почетную шубу, дульбенд[93] и саблю; в крымских месджидах[94] будут продолжать молиться о падишахе[95] и чеканить монету с его штемпелем; кадии[96] должны будут назначаться константинопольскими кадиелескерами,[97] — но все это под условием, что Порта не будет иметь ни малейшего влияния на гражданское правление Крыма в ущерб его независимости; все это должно служить лишь указанием на то, что падишах, как халиф,[98] имеет право признать хана как исповедующего религию Мохаммеда, следовательно, исключительно в религиозном смысле, без всякого отношения к гражданским делам».

Его подданные[99] оказывают ему величайшие знаки уважения. К его прерогативам, которыми он пользовался даже под османским владычеством, принадлежат: публичная молитва (хутба[100]), издание законов, командование войсками, чеканка монеты, стоимость которой он по желанию повышает или понижает, право устанавливать пошлины и облагать по своему произволу своих подданных христиан и иудеев податями и т. д. Во всем другом его власть крайне ограничена. Он обязан управлять по древним законам и обычаям. Он не может начинать войну или иные важные государственные дела без согласия кырым-бегов и вышеупомянутых ногайских мурз. В таких случаях они все созываются ханом в Бахчисарай или Карасу, чтобы принять или отвергнуть делаемые им предложения.[101] Никакие договоры, законы или распоряжения, относящиеся к нации, не имеют ни малейшей силы, если они не утверждены и не подписаны этими бегами и этими мурзами. На государственных собраниях[102] голос ширинского бега имеет наибольший вес, и его воля имеет обычно больше значения, чем воля самого хана. Правда, хан может отрешить от должности чрезмерно строптивых бегов, но это шаг, на который он редко решается и который мало приносил бы ему пользы, даже если бы удавался. Хан также не может никогда быть судьей султанов (принцев из рода Гераев); но эти султаны, напротив, подсудны собранным в диване бегам, которые могут присудить их даже к смерти. Наконец, если хан издает приказы, противные его конституции (Kapitulation) и законам, то беги могут их опротестовать, и хан должен отменить свои приказы.