#КрымВсем

– Да. Оно у вас остановилось в пятом классе школы, – зло ответил Кит. – Смеётесь над самым примитивным.

– Ты слишком серьёзен, брат. Прости.

– Видимо узнать историю этих мест сегодня не удастся? – поинтересовался я, посмотрев на Кита сочувственно.

– Аспирант срезался на первом же тезисе, так что, – нет! – Потап был в ударе и останавливаться не собирался.

Кит блеснул в его сторону взглядом, но потом всё-таки усмехнулся:

– Дураки вы.

Вздохнул и спросил в свою очередь:

– Когда пойдём-то?

– Щас, переварим и можно идти. Погулять ещё успеем до начала концерта. – Кнут сполз с бревна на гальку и сыто прислонился к нему спиной.

– Я одеваться, – бодро вскочил Тоша и убежал к палаткам на склоне.

Посидели минуты три. Тоша, громко шлепая, слетел со склона к костровищу, представ пред нами в стильной сиреневой майке с надписью «noise of the see» и в белой шляпе. Сел, стараясь не запачкаться. Стал дожидаться остальных, теребя края своей новенькой одежды.

Ребята же времени не наблюдали. В конце концов, когда Кнут, вставая на ноги, неожиданно для нас едва сдерживаясь отрыгнул, все поняли, что пора. Медленно разошлись. Остались у потухшего костра только я, Леся и Потап. Нам с Лесей приукрашиваться всё равно было не во что. Потап же был безразличен ко всему, кроме своего кресла и остаткам пива. Мы остались молчать втроём.

Уже скоро стали собираться одетые. Сначала парни. Кит в лёгкой белоснежной сорочке с длинным рукавом и копюшоном, накинутом на макушку, Кнут в бежевой рубахе без воротника очень похожей на индийскую курту. Замыкала его образ узбекская вязаная тюбетейка на макушке, которую он, садясь, всё-таки снял и положил рядышком на бревне.

Потап молча встал и, колыхая животом, удалился к себе. Я подумал, что глядя на ребят, наконец-то тоже решил одеваться.

Когда спустились к нам девушки, все парни разом повернулись к ним, оценив их выходной фестивальный наряд. На Лизе шёлковые радужные шаровары сочетались с розовым топом, плотно облегающим бюст. Светлые пышные волосы свои она небрежно сплела вместе и спустила на плечо, собрав локоны ободком по линии головы. Легкий светлый образ получился.

Ночь же вышла в шортах из летней джинсы, мягко обтянувших её широкие бедра, и тёмно синей майке со свободным подолом, края которого свисали прядями неравномерно распущенной бахромы почти до колен. С каждым шагом длинные плети заигрывали с голой, матово блестящей, кожей её коленок. На чёрной буйной копне волос легкая фетровая шляпа котелком. Кит, резко сдернул с головы Тоши его белую шляпу, подскочил к девушке и, играя на публику, потянул край полей к бровям, изображая южного мачо. Ночь едва улыбнулась уголком губ, игнорируя танцевальные позы узкоплечего Кита, ответив ему самим своим притягательным сочным видом. Питерские явно выделялись в этой компании своим шармом.

Ребята встали. Почти все уже были в сборе.

– Ну, чё? Идём? – Тоша деловито упёр руки в бока, вытянувшись перед нами неловкой худобой своего тела.

Все стояли в готовности, Кнут осторожно спросил:

– Паша в состоянии?

– Он не пойдёт. Не ждите, – ответила Ночь.

– Ой! А я босиком собрался. – Кнут развёл руками в сторону своих голых стоп. – Щас, я мигом. – И убежал к палаткам.

К нему навстречу мимо нас прошествовал Потап, облаченный в длинный до пят балахон, который сравнял его упругое пузо с остальными частями тела, и снова плюхнулся в своё кресло. Я решился его спросить:

– Потап, а ты идёшь?

Он, не открывая глаз, лениво промямлил в ответ:

– Да не пойду я. Чё я там не видел?

– Ну, хоть прогуляешься, жирок растрясёшь, – неуклюже пошутил я, поздно поняв, что шутка могла быть понята в издевательском ключе.

– Мой жирок не любит трястись, – спокойно ответил Потап тоном, который позволил мне облегченно выдохнуть. – А музыка эта так орёт, что я её и здесь хорошо услышу.

– Ну что, тогда идём. – Тоша снял с головы Кита свою шляпу и, надвинул её себе на лоб. Ему не терпелось уже тронуться в путь.

Но Потап вдруг открыл глаза и ехидным тоном прямо, что называется в лоб, спросил меня:

– Артур, а ты, вообще, в курсе, к чему они притянули свой концерт? К дню независимости России! – Потап криво улыбнулся, глаза его ожили, он снова легко вскочил на своего любимого откормленного мерина критики. А я стал вспоминать, какое сегодня было число.

– Независимости от чего или от кого, мне интересно? Они 12 июня подписались под отказом от четверти территории своей страны, – всего, чем Россия веками прирастала. И после этого страна окончательно развалилась. О какой независимости они там говорят? И чему в который раз идиотски будут радоваться?

– Ох, друг, тебе лишь бы шашкой махать! – вздохнул Кит. – Слушай, Потап, я, может быть, и соглашусь с тобой, что этот день какой-то не настоящий, но, блин, мне по фиг на них всех! Я, чё, должен теперь всю жизнь свою обессмыслить, переживая по поводу чьей-то глупости? Есть возможность послушать классную музыку, и я приехал сюда ради этого. Вот и всё.