Крыс

— Да, конечно! И все известные дороги, и тайные тропы, всё, на что хватило уровня профессии.

— Ну вот и хорошо! — ответил Конан и посмотрел на Арлена. — Его берём с собой! Это не человек, хотя на него и похож, а перс, которому игра выдала роль пета. Вот и будем его юзать в этом качестве, раз хозяин этого перса, не хочет его по-хорошему назад получить!

***

О том, что Егор не собирался грабить особняк депутата, знали только два человека: он сам и депутат. Во время следствия и на суде Егор согласился с версией следователя и признал, что совершил неудачную попытку ограбления и во время неё, отключая сигнализацию, устроил короткое замыкание и сжёг дом. По сути, так оно и было. С одной лишь оговоркой: это замыкание Егор устроил не случайно.

Ему стоило огромного труда изучить систему охранной и пожарной сигнализаций, установленных у депутата, чтобы сначала их обе отключить, а после уже устроить «коротыш». Таким образом, когда дом загорелся, ни полиция, ни пожарные об этом даже не узнали. Некоторое время Егор смотрел, как горит дом его врага, после чего, убедившись, что пожар охватил всё здание, он уже собирался уйти от этого места, отправиться на вокзал и уехать в другой город.

Но судьба внесла в его план коррективы. Едва поджигатель покинул территорию горящего особняка и вышел на дорогу, путь ему перегородил полицейский автомобиль с группой быстрого реагирования. Пытаться сопротивляться аресту или убегать было бесполезно, на Егора надели наручники и отвезли в отделение. И всё это произошло по милости двух незнакомых ему наркоманов, забравшихся в дом на соседней улице и активировавших там охранную сигнализацию. За ними полицейские и ехали, но остановилась возле пожара, где и встретили покидающего место преступления Егора.

Следствие прошло быстро, суд тоже. Егору дали очередной срок, а нанесённый ущерб оценили в триста двадцать миллионов рублей, но на самом деле он был в несколько раз больше. Мало кто знал, что через этого депутата и его друзей в соответствующих органах, из России вывозились ценные предметы искусства и антиквариата. В основном это всё было ворованное. Об этой деятельности депутата мало кто догадывался. Но Егор знал. Бывшему подающему надежды футболисту очень хотелось отомстить тому, кто сломал ему жизнь. И он выбрал самый надёжный способ — сжечь дом обидчика с огромным количеством доверенных ему ценностей.

Егор угадал. Как только депутат узнал о произошедшем, у него случился инфаркт, и даже на судебные заседания потерпевший приезжал всего один раз и в инвалидной коляске. Егор допускал, что, возможно, это было устроено специально, чтобы избежать давления со стороны тех, что ценности сгорели в доме у депутата, но это было уже не важно. Ворованные картины и антиквариат не были застрахованы, а значит, всю их стоимость депутат должен был возмещать из своего кармана. Преуспевающий богатый хозяин провинциального городка за один вечер превратился в отягощённого огромными долгами неудачника. Егору можно было и не гадать, что его ожидает и какой будет месть депутата. То, что он больше не жилец, мститель понял сразу же.

После быстрого суда Егор попал в одну из колоний, где по прошествии некоторого времени, его должны были убить. Он это знал и никак не мог этому помешать. Однако у судьбы и в этот раз оказались на него другие планы: нечестное на руку руководство колонии решило продать приговорённого к ликвидации заключённого тем, кто поставлял игроков-невольников в Золотой Мир, а точнее на его Обратную сторону. Так Егор и оказался в доме у молодого «мажора» Антона Олеговича. Через полгода его тело должны были вернуть в колонию, а обнищавшему депутату доложить, что его поручение выполнено.

Но Егор всего этого не знал. Он думал, что участвует в социальном эксперименте и очень хотел выйти на свободу, выполнив задание. А для этого ему нужно было, не смотря ни на что, переносить все издевательства и при первой же возможности сбежать. И это было не просто. К ежедневному неоднократному сдиранию кожи привыкнуть не получалось. Хорошо хоть вырванные разово зубы не восстанавливались никакими заклятиями.

Палач почему-то опаздывал. Обычно к обеду он уже успевал содрать с Егора кожу раза три, но в этот день мучителя всё ещё не было. В отличие от реальной жизни, узнику подземелья не приходилось гадать утро или вечер на дворе и отмечать чёрточками дни на стене камеры. Меню, хоть частично и заблокированное наложенным заклятием, показывало информацию о времени и дате.

Ближе к вечеру вместо палача прибыл Глыба с двумя охранниками.

— Ну вот ты и дождался своего нового хозяина! — с порога заявил помощник феодала, неприятно ухмыляясь. — Сейчас мы тебя ему покажем, и ночевать будешь уже в своём новом доме. Если, конечно, это можно будет назвать ночёвкой.

Глыба неприятно засмеялся, а охранники освободили Егора от оков, держащих его на стене и, надев наручники, стилизованные под кандалы, повели из подземелья.