Крыс

– Ты кто? – хорошо расслышал я знакомый баритон Васильева.

– Не узнаёшь, старшина? – улыбаясь в темноте, спросил я.

– Ромка?

– Он самый.

– Ты как тут оказался?

Я почувствовал, что старшина меня обнимает, да и другие погранцы, что меня знали, подходили и радостно хлопали по плечам, некоторые невольно попадали по сидору, нащупывая там сало. Сам я старшину обнимал одной рукой, левой всё так же прижимая к телу узел с тремя буханками хлеба.

– Сам пришёл, добровольно. Увидел, что вы тут в плену, и решил не бросать боевых товарищей, – сказал я и, присев на корточки добавил, зашептав тому на ухо: – А теперь серьёзно. Я действительно прошёл в лагерь сам, зашёл в одну из колонн пленных, и нас провели сюда. Конвоиры следили, чтобы пленные не разбежались, а на то, что к ним добровольно идут, они никак не реагируют, даже мешок не отобрали, идиоты. В общем, у меня сидор, там десять кило солёного сала, а тут три буханки свежего хлеба. Хозяйка, у которой я квартировал, сегодня напекла. Нужно бойцов покормить. Ещё при мне оружие и кусачки, можно перекусить проволоку. В лесу схрон, с оружием, продовольствием и медикаментами. Если повезет, можем машину найти, бензин в схроне есть, целая бочка.

– Что за оружие?

– Короткоствол. Два нагана, два «ТТ» и один парабеллум. Это трофей с того унтера, я его убил, когда мы в засаду попали и Ильин с парнями погиб.

– Ты ещё тогда автомат Егорову подарил. Помню.

– Не дарил, у меня его отобрали, – недовольно ответил я и продолжил: – Ещё шесть гранат «РГД-33», два ножа. Это всё. Боеприпасов по боекомплекту на ствол. На серьёзный бой не хватит. Я тут подумать успел, предлагаю вот что: со всеми нам не уйти, так что пусть основная масса разбегается, а мы в тыл к немцам пойдём, к лесу. Думаю, вот как нужно сделать, гранатами закидать палатки, выдать хорошим стрелкам пистолеты и револьверы и расставить их у вышек. Там от колючей проволоки до них метров десять, уничтожить охрану можно, ну и патрули тоже. Пока идёт бой, мы перекусываем проволоку со стороны леса и основная масса пленных уходит через ворота в сторону Житомира, мы уходим к лесу. У нас вся ночь впереди чтобы уйти как можно дальше, я имею в виду уйти за зону поисков.

– В принципе идея неплохая, но можно немного по-другому. Мы тут тоже не просто так сидели, идеи имеем, средств только их реализовать не было. Давай оружие и продовольствие… И спасибо тебе, Рома.

Я передал хлеб, остро заточенный перочинный нож, чтобы нарезать, снял сидор и достал часть сала, решив, что всё передавать будет много, нельзя сразу столько. Об остальных пленных я не думал, мне бы своих спасти, товарищей боевых. К тому же шанс им давал, освобождал, как и остальных. Потом выдал старшине всё оружие и боеприпасы. Ему же отдал свою финку, он с ножами очень хорошо обращался, учил меня этому совместно с погибшим Петровичем.

Пока парни возились, на тряпицах на ощупь нарезая хлеб и сало, я подтянул к себе старшину и снова зашептал ему на ухо:

– Старшина, это ещё не всё, вы пока восполняйте силы салом и хлебом, а у меня есть идея, как лейтенанту помочь.

– Излагай.

– Это, конечно, всё странно звучит, но послушай. Там дальше пацан из Калмыкии, шаман. Он одного парня у меня на глазах на ноги поднял, а у того рваная осколочная рана была на пояснице, а теперь без следа, тот вроде даже помолодел. Попробую договориться с ним, вылечить лейтенанта.

– Какой-то бред.

– Бред не бред, а больше никого лечить он не хочет. Говорит, много сил для друга потратил, будет лечить следующего, может умереть. Но я знаю, как его уговорить. Рядом сидел, наступления ночи ждал и всё видел.

– Помощь нужна?

– Сам, только взвалите мне его на спину.

Сидор частично опустел, я завязал горловину и снова закинул его за спину. Своё имущество оставлять не хотел, пусть всегда при мне будет. Пришлось сдвинуть вещмешок чуть в бок, и я потащил лейтенанта к порталу. Да-да, я решил вылечить его таким способом. А про шамана сказал, потому как ничего более в голову не приходило.

Егоров – командир опытный, и в данном случае он нам был необходим. Он был без сознания, так что не мешал мне, лишь на середине пути его начало тошнить и пришлось свесить голову в сторону, чтобы на меня не попало. Наконец добравшись до портала, я убедился, что никто не пострадает, если перейду с ним. Дождался, когда кратковременная работа прожектора закончится, они на аккумуляторах работали, линию им ещё не провели в лагерь, и перешёл в свой мир, а потом почти сразу обратно, сразу же направившись к пограничникам, продолжая тащить лейтенанта. Тот стал приходить в себя. Одно порадовало: после излечения и омоложения тот стал заметно легче, усох, можно сказать.

– Что со мной? – прохрипел Егоров.

– Тяжёлая контузия была, товарищ лейтенант, – зашептал я. – Вас шаман от неё избавил. Из Калмыкии, жаль, что умер он, все силы на вас потратил.

– Ничего не помню. Вроде потерял сознание вчера под вечер от слабости и всё, а сейчас как будто заново родился. Состояние странное.