Крыса

Сейчас он соврал куда сильнее, чем когда он сказал ей, что спутниковая тарелка у него тут не работает. Ему было очень плохо, но скажи он ей такое, кто знает, как бы она отреагировала. Вдруг позвонит в полицию и попросит, чтобы за ним поехали? Как бы плохо ему не было, это уже точно перебор. Не говоря уже о неловкости всей ситуации.

— Мне это все очень не нравится, Дрю. Что ты там и совсем один. Точно выехать не получится?

— Еще недавно можно было. Но я принял лекарство, лег подремать и проспал. А сейчас уже лучше не рисковать. Дорогу еще с прошлой зимы не ремонтировали. Тут такой дождь, что какие-то участки на ней точно затопит. Может, Субурбан и проедет, но есть риск, что я застряну где-нибудь посередине дороги между домиком и трассой.

Наступила тишина, Дрю легко представил, что она в этот момент думала: — «На принцип пошел. Еще один дурачок». Тебе сколько ни говори — все равно не слушаешь.

Ветер снова взвыл, и свет опять моргнул (или лампочка моргнула?). В трубке раздался треск, затем шум пропал.

— Дрю? Ты еще там?

— Да, я тут.

— Просто звук был странный в телефоне.

— Я тоже слышал.

— Еда у тебя есть?

— Еды много, — только есть ему не очень хотелось.

Она вздохнула.

— Ну, держись там. Позвони вечером, если связь будет.

— Позвоню. А как погода наладится, приеду домой.

— Может, деревьями дорогу завалит. Это надо будет, чтобы кто-то ехал туда и убрал их.

— Сам уберу, — сказал Дрю. — Отцовская пила тут, под навесом должна быть. Если только из гостей никто не уволок. Бензин, наверное, испарился уже. Но я могу из машины накачать.

— Смотри, чтоб хуже тебе не стало.

— Не станет…

— Детям скажу, что у тебя все в порядке, — сказала он скорее себе, чем ему. — Ни к чему их сейчас расстраивать.

— Хорошо…

— Да ни хера хорошего, Дрю, — она ненавидела, когда он ее перебивал, но считала, что ей так делать можно. — Хочу, чтобы ты знал. Страдаешь не только ты, страдаем все мы.

— Прости.

— Книга-то хорошо идет? Хотелось бы. Чтобы хоть не зря все это было.

— Хорошо идет, — он уже не было в этом уверен, но что еще он мог ей сказать? Снова эта хрень началась, Люси, и я еще болею к тому же. Полегчало бы ей с этих слов?

— Ладно, — вздохнула она. — Ты — идиот, но я тебя люблю.

— Я тебя тоже лю… — и после новой атаки ветра единственным светом во всем доме стал отблеск капель дождя на окнах. — Люси, свет пропал.

Он сказал это спокойным голосом, и это хорошо.

— Посмотри под навесом, — сказала она. — Там должна быть колманская лампа.

В трубке снова раздался треск, а затем все стихло. Он вернул трубку на место. И остался совсем один.

20

Сняв с крюка у двери старую куртку, он оделся и, борясь со стихией, добрался до навеса, который пока еще было видно в слабом свете уходящего дня. Одна из веток едва не угодила ему в лицо, но он успел выставить руку. Может быть, из-за простуды, но ему показалось, что ветер уже достиг скорости сорок миль в час. Он принялся перебирать ключи, чувствуя, как холодная вода добралась до его шеи, несмотря на поднятый ворот куртки. После четвертой попытки он подобрал нужный ключ и открыл замок навеса. Теперь он не сразу смог вытащить его из замка. К тому времени Дрю уже сильно промок, что вызвало новый приступ кашля.

Под навесом было очень темно, несмотря на то, что он оставил дверь открытой, но он быстро нашел среди множества теней отцовскую пилу на столе в дальнем конце навеса. Отыскалась и другая пила, двуручная, которая могла бы пригодиться, учитывая, что бензопила выглядела совсем плохо. Когда-то желтый корпус покрылся толстым слоем грязи, а цепь сильно проржавела. Да и сил у него могло не хватить на то, чтобы завести ее.

Насчет лампы Люси оказалась права. На полке слева от двери он нашел сразу две колманских лампы и четырехлитровый баллон с горючим, но в рабочем состоянии была лишь одна. Колпак второй был разбит, а ручка отломалась. Калильные сетки уже были прикреплены, и это не могло не радовать. Учитывая, как сильно у него тряслись руки, сам бы он их вряд ли смог прикрепить. «Раньше об этом надо было думать», — упрекнул он сам себя. — «Понятно, что надо было ехать домой. Пока мог еще.»

Дрю вынес баллон с горючим на улицу, где еще было относительно светло, наклонил его и увидел надпись, сделанную его отцом на куске клейкой ленты ЭТИЛИРОВАННЫЙ БЕНЗИН. Он потряс баллон. Тот оказался полным. Все равно мало, но, если экономить, на дня три должно хватить.

Он отнес рабочую лампу и баллон с горючим в дом, поставил их на кухонный стол, но потом передумал. Руки по-прежнему тряслись, а значит, он бы точно что-нибудь пролил. Он поставил лампу в раковину и снял промокшую куртку. Не успел он приступить к заправке лампы, как снова начался кашель. Он сел на один из стульев, схватился за живот и уже приготовился потерять сознание. Ветер взвыл, и что-то упало на крышу, издав глухой звук. Похоже, эта ветка куда больше чем та, от которой он обился, когда шел под навес.