Крыса из нержавеющей стали. Том 2

— Я вам все объясню через несколько часов, мой дорогой маркиз. Мне больше вам нечего сказать. Передайте рабочим, чтоб они не напрягались и не ставили трибуны.

— Просто пустые палатки?

— Да.

Он смотрел мне вслед с ошеломленным выражением. День только занимался, и мне еще не раз пришлось встретиться с таким выражением на лицах. Окружающие были, разумеется, очень вежливы, но я чувствовал, что многие в замке считают меня чокнутым. Безумным, как крыса, вот так! Я посмеивался себе в бороду и занимался приготовлениями. Первым делом необходимо было зарегистрировать мой собственный голос. Для этого нужно было добраться в маленький городишко Тортоза в нескольких километрах от поместья маркиза. Мы отправились туда в шикарных машинах, украшенных развевающимися флагами. К девяти утра должны были открыться кабинки для голосования. Мы въехали на центральную площадь одновременно со звоном часов — на башне пробило девять. На площади уже ждали уважаемые избиратели.

— Недурное собрание, — отметил де Торрес.

— Недурное собрание прихлебателей, — дополнил я.

Тут же толпились сторонники Запилота. Они размахивали тускло-коричневыми флагами с официальными цветами: гнусно-зеленым и грязно-коричневым цветами партии Запилота Счастливого Канюка, они вовсю работали, раздавая значки со Счастливым Канюком направо и налево ожидающим избирателям.

— Итак, занавес поднят, — сказал я, мои сопровождающие теснились позади. Мой чудный охранник Родригес стоял совсем близко от меня. Боливар и Джеймс не отставали от него. Все трое были безоружны, но тем не менее, очень опасны. Я кивнул Ангелине, которая несла камеру и записывающее устройство:

— Можно начинать. Снимай. Действуй.

Четким шагом мы прошли через площадь к входу, встретили мэра, прихвостня Запилота, разумеется, и шефа полиции. Они выглядели очень нервными, беспрерывно хватались за оружие, висящее на ремне.

— Здесь нарушается закон, — строго сказал я, направляя указующий перст на них, повернувшись к камере своим прекрасным профилем. — Это запрещено нашей конституцией — собирать голоса перед выборами в двухстах метрах от избирательных кабин. Уберите этих людей отсюда немедленно!

Шеф полиции был настолько немудрым, что вновь схватился за оружие. Родригес сделал шаг в его направлении. Раздался свист, ладонь Родригеса мелькнула в воздухе. Шеф полиции внезапно повалился без сознания на землю. Счастливые Канюки сгруппировались, тревожно переглядываясь. Я направился к ним, Родригес и близнецы не отставали. Канюки не выдержали и побежали.

— Снимите эти мерзкие значки, — посоветовал я избирателям. — Мэр, открывайте кабины для голосования, я хочу проголосовать за себя.

Как только мэр вошел в башню, толпа заликовала и принялась сдирать и выбрасывать значки. Стоял такой шелест, будто начался листопад, и скоро вся площадь была усеяна значками. Моя охрана отошла за двести метров от двери и стала раздавать наши значки, с гордым символом Мстительного Терьера. На значке было изображение бело-коричневой собаки с огромными зубами, держащей в пасти дохлую крысу. Черты крысы удивительным образом напоминали лицо Запилота. Всем хотелось носить такие значки, поэтому избиратели отходили подальше от входа и, получив значок, возвращались на свои места у дверей.

— А теперь, — объявил я ожидающим избирателям и в камеру, — начинаем голосование!

Раздались громкие восклицания и одобрительные крики:

— Харапо — президент! Мстительный Терьер победит! — и все в таком же духе, а мы с де Торресом гордо прошествовали внутрь башни, сопровождаемые нашими телохранителями.

Я нашел свое имя в избирательном регистре, расписался роскошной подписью с завитушками в указанном месте, глаза всех были прикованы ко мне. Я вошел в избирательную кабину, закрылся, потом включил машину. На ней было всего два рычага. Один для каждой партии. Я нажал рычаг, принадлежащий партии Харапо. Зажужжал механизм, на панели зажглось «ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ ГОЛОС ЗАПИСАН», и занавеси позади меня разошлись. Я вышел и уступил дорогу маркизу.

— Как работает этот аппарат? — спросил я чиновника, занимающегося регистрационным журналом. Он посмотрел наверх, видно было, что он не хочет говорить со мной, но не придумал, как избежать ответа.

— На электронике, — в конце концов ответил он. — Ваш голос внесен в банк машины. По окончании голосования центральный компьютер автоматически связывается с такими машинами, считывает их память и вносит данные в центральный банк памяти. Потом подсчитывается количество голосов, и цифра появляется на дисплее.

— А можно узнать, если центральный компьютер жульничает? Может ли быть таким образом заложена программа, чтобы победила одна сторона?

— Это невозможно! — сказал он с убежденностью. — Это же незаконно. Человек, набравший большее количество голосов, выиграет.

— Посмотрите на него, — сказал я и поднял его сопротивляющуюся руку. — Настанет день, и новая метла начнет чисто мести в логове диктатора. Победа!

Произнеся эти шедевры, я сорвал гром аплодисментов и вышел с де Торресом, а вслед неслись крики счастливых избирателей.