Крыса-любовь

А Джули пришла именно за помощью. Вы— то, наверное, уже в курсе, что она собирала материал для статьи. Но поверьте, за этим крылось кое-что еще, иначе она плюнула бы на меня и нырнула прямиком к Далласу Улогу. Вот уж кто реальный психотерапевт, без дураков, все нужные книжки назубок выучил, настоящий профессор галиматьи. Загорелый, правда, до тошноты, а воротничок так накрахмален, что хоть хлеб им режь, но для журналиста Улог — самое то. Я знаю пару журналюг: этой братии на стиль начхать — работа на первом месте.

Джули сразу почуяла, что со мной что-то нечисто, но ведь не ушла же. Что-то подсказало ей, что она попала куда надо. Назовите это хоть инстинктом, хоть вмешательством высших сил, суть не меняется. (Сама Джули, думаю, предпочла бы третье: временное помрачение рассудка.) Но она оказалась в нужное время в нужном месте. А вот я, наоборот, дорого дал бы, чтоб унести оттуда ноги.

Девушка на уродливой серой кушетке в кабинете Гордона держалась натянуто, как резинка в новых трусах. Я не спец по психологии, но любой (кроме самой Джули) понял бы, что у нее большие проблемы. Я не хочу сказать, что у меня нет проблем. Вы и сами наверняка уже кое-что заподозрили насчет моих заморочек, и если дочитаете эту книгу, то ваши подозрения, скорее всего, подтвердятся. Но я не чувствую себя затраханным жизнью, вот в чем разница.

Затраханные жизнью люди в глубине души очень, очень несчастны. А я счастлив. Несмотря ни на что. Со стороны, наверное, кажется, что моя жизнь замусорена ложными шагами, тупиковыми отношениями, незаконченными шедеврами. Но я все еще надеюсь. Проснувшись, я всегда чувствую, что мне есть зачем вставать по утрам; я всегда жду от жизни чего-то хорошего. По-моему, это и значит быть счастливым в глубине души.

Нет, я не хожу по улицам и не ору «люди, я счастлив!». Я ною и жалуюсь не хуже всех остальных. Иногда это просто приходится делать из солидарности, чтобы никого не обидеть. Но когда я прыгаю за руль моего «ситроена», или потягиваю холодное пиво, или смотрю по телику старые выпуски шоу Лорел и Харди, я втайне радуюсь как малолеток.

Раз уж пошли такие разговоры, вы наверняка решили, что вам самое время узнать обо мне побольше. Особенно о тех личных проблемах и недостатках, на которые я намекал. Настоящий писатель, конечно, тут же принялся бы исследовать характер героя: залез бы к нему в душу и выпотрошил бы на глазах читателей. Но я не настоящий писатель, поэтому ничего такого делать не стану. Не буду поверять вам секреты, не буду играть в многозначительность. Вам кажется, что у меня есть проблемы? Вот и догадывайтесь сами, какие именно. Как мне пришлось догадываться про Джули.

В день нашей первой встречи, когда Джули с каменным лицом стояла в кабинете Гордона, она уже почти превратилась в затраханного жизнью человека. Про нее нельзя было сказать, что она — сплошной комок нервов; нет, все было тоньше и сложнее. В ней будто бы назрел монолог, который только и дожидался шанса вырваться наружу. А для меня такие монологи — хуже смерти.

Некоторые люди — прирожденные слушатели, но я не из их числа. Всегда представлял себе ад в виде огромного стола в ресторане, где я сижу среди форменных зануд. Впрочем, я и в этой жизни частенько сижу именно среди них, потому что вечно всюду опаздываю. Умные люди приходят пораньше и занимают места по центру чтобы выбирать, с кем общаться, по собственному вкусу. А я вечно оказываюсь в дальнем конце стола, между каким-нибудь педиком, от которого только что сбежал любовник, и парочкой после медового месяца, которые только что купили свое первое жилье.

Короче, в нормальных обстоятельствах я пулей вылетел бы из кабинета Гордона и не стал бы слушать жалоб Джули ни за какие деньги. Но именно в тот момент наличные решали все. В тот момент я был слаб духом. У меня выдался премерзкий день.

Кажется, я уже говорил, что по милости бывшей жены провел то утро в адвокатской конторе? Туда и новый муж Марлен приперся, самодовольный осел по имени Даррен Ричмонд. Мы обсуждали сумму, которая причиталась Марлен по нашему соглашению о разводе. То есть такова была повестка дня согласно е-мейлу, который прислал мне ее поверенный:

Тема: Обсудим размер компенсации.

Но я быстро сообразил, что читать следует:

Тема: Обкорнаем Арту член.

Это была унизительная процедура, явно задуманная Дарреном. При всех недостатках Марлен, ее всегда устраивал мой размер. Даррен же с самого начала ясно дал мне понять, что: а) благодаря его доходам у Марлен никогда не будет недостатка в средствах; б) если понадобится, он засудит меня, но взыщет всю разводную компенсацию до последнего цента. «Это дело принципа», — талдычил чертов кретин.

Давно известно, что от сознания собственной моральной правоты человек словно бы увеличивается в размерах. Причем во всех местах. Бугор в штанах Даррена наглядно подтверждал это правило — раздувался с каждым его словом. А мой бугор, наоборот, все съеживался и съеживался, пока мои штаны не обвисли, как пустой винный бурдюк.