Крыса-любовь

— А он тебе сказал, что я послала его в задницу?

— Да, он был очень доволен. По его словам, это большой шаг вперед.

— Шаг вперед?

— Он сказал, что гордится тобой.

Гордится? Мной? Я захлопнула дверцу машины, чувствуя, что слеза обожгла мне щеку. Согласна, плакать было совсем уж глупо и незачем. Но мой мир в последнее время стал таким недобрым, что любое проявление заботы выбивало из колеи. Меня потрясло то, что обо мне вообще кто-то думает. Но как он мог решить, что мои дела идут в гору?

С этого момента моя жизнь понеслась бешеным галопом.

18 Арт

Если не подстригать бороду каждый день, она вскоре так разрастется, что начнет прикидываться головой.

Хаким Джами (суфийский поэт, 1414–1492)

Обожаю женскую ванную. Люблю рыться по всех этих причиндалах. Нюхать содержимое всяких бутылочек. Отвинчивать крышечки. Читать ярлычки. Брать с полок разные штучки и ставить обратно. Разглядывать себя в зеркальце с увеличением. Водить пальцами по стеклянным полкам, вдоль ярких флакончиков лака, позолоченных тюбиков помады, парфюмерных склянок с затычками из стразов. Нет-нет, я не такой извращенец, как может показаться. Но что-то сексуальное тут действительно есть.

Женская ванная — это таинственный грот, чудо, которое доказывает: несмотря ни на что, два пола по-прежнему глубоко и восхитительно различны. Растительные маски, лосьоны, пилинги, медово-кокосовый скраб, распорки для педикюра, щипчики для загибания ресниц, кусочки пемзы, крем для укрепления ногтей, тампоны, противозачаточные таблетки, соли и масла… М-м-м. Давайте просто скажем, что это моя маленькая слабость, и успокоимся.

Когда мы разошлись с Марлен, я больше всего скучал по ее утреннему банному ритуалу. Она закрывала стеклянную дверь ванной, примыкавшей к нашей спальне, а я лежал в постели и любовался ее фигурой в клубах пара. Смотрел, как она взбивает пену, ополаскивается, вытирается. Роскошное начало дня! Правда, для Марлен все, наверное, выглядело немножко иначе. Она-то оглядывалась в спальню, где видела (предельно ясно, и пар не мешал) своего никчемного мужа: валяется в кровати, пока она собирается на работу, — опять! Что ж, в этом есть доля истины. Я и не скрываю — мне доставался лучший вид, чем ей.

— Вам что-нибудь нужно, Гордон? — Джули Тринкер стояла в прихожей и говорила со мной через дверь собственной ванной. — Я сварила кофе. Будете торт?

Не знаю, сколько я там проторчал — как можно следить за временем в стране чудес? Но когда я увидел за дверью Джули с улыбкой на лице, что-то изменилось. Вся напряженность между нами куда-то делась, и я в первый раз — клянусь, в первый раз! — как следует взглянул на Джули Тринкер.

И что же я увидел? Да, конечно, она была издергана. И сбита с толку. И не на шутку затрахана жизнью — похуже многих других. Но это не все. Еще Джули Тринкер была — très, très jolie.[8]

— Девяносто девять процентов, что это ее трусики раскрыли мне глаза.

Я объяснял Томасу Корелли, что у Джули и ванной увидел трусики на полу рядом с корзиной для белья и что они, видимо, и разожгли во мне интерес к их хозяйке. Я собой не гордился. Просто смотрел в лицо фактам.

Мы возвращались от Джули, у которой провели сеанс номер три (в рамках нашей новой программы «Помощь на дому»). После той размолвки я уж и не ждал от нее вестей, как вдруг она позвонила — «поблагодарить за вино». Какое вино? «И за цветы — я была очень тронута». Цветы? «Может, Томас как-нибудь зайдет еще раз?» Томас? Еще раз?

— Ты что, рылся в ее белье? — Томас был просто убит. — Ну знаешь ли! Это даже не антиулогично! Это неэтично!

Нелегко принять всерьез рассуждения об этике, когда они исходят от человечка, под которого пришлось подложить четыре телефонных справочника, чтобы он смог вести машину. Томас Корелли правил моим «ситроеном», и я сильно нервничал. Но знал, что Томас в восторге. Я пустил его за руль в лечебных целях — чтобы он почувствовал себя выше. Он и почувствовал. Томас вообще очень изменился с нашей первой встречи. Просто не узнать! Например, после очередного сеанса он отказался от обуви на платформе.

— Когда выбросишь свои бульдозеры? — спросил я.

Томас опешил:

— Какие бульдозеры?

Наверное, в каждом из нас есть что-то такое, чего мы никак не желаем признать. Мы с Томасом дружно посмотрели вниз, на его ботинки. Сделано на заказ: черная кожа, шнуровка плюс те пятнадцать сантиметров, про которые забыл Бог.

— Они тебе не нужны.

— Кто не нужен?

Я уже говорил, что Томас — очень красивый мужчина? Прямо «Мистер Вселенная» удобного карманного размера.

— Друг, ты же симпатичный парень и умный… как правило. Эти штуки недостойны тебя. Когда на тебе такие туфли, всякому видно, в чем твоя проблема.

Уж поверьте, мне нелегко было ему это выложить!

— Стало быть, ты считаешь… — Голосок у Томаса стал еще меньше, чем он сам.

— Пора выпрямиться во весь рост, брат. Даже если это значит стать ниже.