Крыса на козлах

- Дженкинс, этим миром правят люди. Что им нравится, они оставляют, что нет - разрушают. Люди правят благодаря своему разуму - вот что делает их царями зверей, помнишь, ты сам говорил так? А если бы у псов были мозги человека, а у людей - ум собаки, тогда миром бы правили псы, и псы убивали бы то, что ненавидят они. И то, что хорошо для них, стало бы хорошо для всего остального мира, а что плохо для них - было бы плохо для всех остальных. Вы зовете крыс паразитами и поэтому убиваете их. Ну что ж, теперь я называю паразитами людей. И если за мной сила, то я прав. Это урок, которому научили меня люди, и я не забуду его. Не может быть исключительного и абсолютного закона или суждения. Кто правит, тот судит, а кодекс меняется вместе с правителем. В этом городе крысы - это добро, а люди - зло.

Я собрался уходить, но Дженкинс загородил дверь.

- Нет, Роберт! Я не позволю тебе. Если ты хочешь идти с этим, то тебе придется сначала убить меня.

- Когда я уйду, я отправлюсь за Девлином. Но мое присутствие ничего не изменит в судьбе этого города - ибо он уже обречен. Здесь крысы, Дженкинс. И они не уйдут. Теперь меня беспокоит только Девлин.

- А что же будет потом?

- Я еще не думал над "потом". Возможно, я поселюсь во дворце.

- А ты сможешь увести отсюда крыс?

- Они подчинятся мне, если ты это имеешь в виду. А теперь пропустите меня, Дженкинс. Если не хотите идти со мной, то не выходите на улицу. Помните, я все еще люблю вас, как брата.

Он отступил в сторону, давая мне пройти.

- Роберт, Девлин очень опасен. И если он убьет тебя, то тогда уже никто не сможет спасти нас. Будь осторожен.

Он открыл дверь. Выходя за порог, я на мгновение удивился, а не стукнет ли он меня чем нибудь по голове, чтобы хоть так попытаться остановить. Но он не пошевелился.

За дверью уже толпились крысы, но я отогнал их прочь мелодией войны и они оставили дверь Дженкинса в покое. Я заглянул в конюшню в соседнем доме, но лошади были уже мертвы. Снова пришлось идти пешком, и потерянное время стало вызывать у меня раздражение. Кажется, уже не осталось ничего, что мог бы предпринять Девлин, но чем меньше я даю ему времени, тем вернее будет мой успех. А если он просто убежит - как я буду искать его? Но куда ему бежать? Вряд ли он отправится в город, и по той дороге, что мы ехали вместе, он тоже не побежит - из страха, что моя армия может оказаться там. Есть, однако, и другие пути. И чем больше времени я потрачу, чтобы добраться до него, тем больше шансов у него будет на побег. Хотя я все равно найду его. И он знает, что я буду охотиться за ним, пока не найду. Нет, он не сбежит. Он не должен, не может сбежать. Он останется и в этот раз будет сражаться со мной до конца.

Сомнения заставили меня прибавить шагу, а постоянный визг и шуршание начинали действовать на нервы. Я уже начинал жалеть, что не пошел прямиком во дворец. Было ошибкой искать тени прошлого, когда будущее все еще так неопределенно. Я должен был действовать безотлагательно. Дженкинс тоже меня обеспокоил. Я-то так рассчитывал на его поддержку, а вместо этого он повел себя, как какой-то незнакомец.

В небе повисла красноватая заря. Солнце еще не встало, но рассвет уже наступал. Все, все было неправильным. Это был бы день моего триумфа, но Дженкинс испортил его, я сомневался, станет ли Девлин сражаться со мной, а в довершение всего мир перевернулся и солнце встает на западе! Если бы только у меня была лошадь, я не нервничал бы так. Вместо того, чтобы пытаться спасать Дженкинса, мне нужно было бы спасти хотя бы одну лошадь.

Заря над рекой была вовсе не рассветом. Это был мост. Люди Девлина подожгли его.

26

Мои крысы не могли идти дальше: огонь был слишком сильным, а река слишком быстрой. На другом берегу я видел сотни людей, на берегу, на дороге, с горящими факелами. С какой стороны бы мы не зашли - они встречали нас огнем. Этого я даже не учитывал, хотя прекрасно знал, что огонь - это оружие, против которого моя армия не устоит.

Не успел я утешить себя тем, что мы хотя бы захватили город, как увидел множество факелов уже на нашем берегу реки, движущиеся в нашу сторону. Шеренги солдат надвигались на мою жалобно пищащую армию, которой не оставалось другого выхода, как поворачивать обратно в город. Там, в узких улочках они сталкивались с сотнями других крыс, которые рвались к реке. Солдаты надвигались, низко держа факела. Судя по шуму и ужасной вони от горелой шерсти и мяса, бойня была ужасной. Я бросился в сторону, вниз по берегу реки, и наблюдал за всем этим, прячась в камышах, по пояс в воде.

Я никак не мог спасти свои войска, да и знал, что сколько бы их не было сожжено, подавляющее большинство уцелеет и будет по-прежнему держать город в страхе. Даже сейчас я видел, как солдатам приказывают прекратить преследование. Огонь в этих узких улочках мог быть столь же опасным для жителей, как и для захватчиков.