— Долгопят, собирай наши вещи, — решительно распорядилась она. — Мы едем в загородное поместье. Ни часа не хочу оставаться там, где нас оскорбляют. Подумать только: мальчик едва остался сироткой, а у него уже отбирают жилплощадь. Правильно наш покойный супруг засадил этого бургомистра в темницу — по мне, нужно было вообще его там сгноить. Но мы этого так не оставим. Мы будем бороться за наше общее достояние. Верно я говорю?
И все оставшиеся одиннадцать благородных вдов в один голос загомонили, выражая ей полную поддержку.
— Это все Тихоскок, этот отвратительный хулиган и злодей, это он все затеял! — сказала Мохночупа, поглаживая сына по загривку. — Он и его мерзкая подружка. Видать, и вправду народ говорит, что альбиноски до добра не доводят. Чему их там учат в этом университете? Ни за что не отдам в лапы профессоров моего Шпыня!
Парень с шумом втянул через соломинку лимонад и поправил джинсовую панаму, которая съехала набок от чрезмерно энергичных поглаживаний матери.
— Помяни мое слово, сынок, — продолжала она. — Когда-нибудь мы вернемся в этот дворец, и ты возвратишь себе все, чем владел твой отец. А врага рода крысиного, Тихоскока, мы накажем. Это он виноват в наших бедах!
Парень выплюнул соломинку, окрысился, и, грозя когтем невидимому врагу, произнес:
— Не беспокойся, мать, я этого так не оставлю. Я ему отомщу!