Крыса в чужом подвале. Часть вторая.

-...Убегая, мы довольно бесцеремонно ворвались в дом какого-то бедолаги и укрылись на время. Не поверите, наше бегство вспо-лошило весь квартал. Не менее полусотни фонарщиков высыпало на ночные улицы и отправились нас ловить. Просто чудо, как нам удалось ускользнуть от них! С одиночками расправится, хлопот не вызывало. Они плохо вооружены, неуклюжи и, как правило, пьяны. Но вот когда до дома оставалось буквально рукой подать, напоролись на пятерых клефтов. Я не упомянул, у птоха был протазан. Но..., - Этан задохнулся от избытка впечатлений. - Он справился с пятерыми быстрее, чем я вам об этом говорю!

- Протазаном? - удивился Брин. Он немало времени проводил в фехтовальном зале, числился в лучших учениках маэстро Филли-по, и соответственно отдавал предпочтение полуторному клинку. Протазан же обычное парадное оружие. Атрибут власти, а не войны.

- Именно! Пять взмахов и они предстали перед Кайраканом. Потом, мы отправились ко мне привести себя в порядок. Я был в грязи, в крови и мышином дерьме. Мой спаситель выглядел не лучше.

Фрайх Вейн отнесся снисходительно к фантазиям воспитанника. Юноша хочет выглядеть героем. Он тоже хотел, когда ему было столько же. Все с этого начинают. Маленькие украшательства в рассказе простительный пустяк.

- С той поры я только и слышу от него, как птох мастерски управлялся оружием, - вмешался в речь воспитанника Вейн. Не столь-ко дополнить, сколько сбить восторженный накал рассказчика.

- И какова была твоя благодарность? Сонетом? - спросил Грегор. Родственник знал, юноша балуется написанием стишков. Он да-же позаимствовал один, для одной романтической особы.

- Достойное деяние, достойно хорошей награды, - согласился Бекри-старший.

- Он отказался, - объявил фрейх Вейн.

- Отказался? - удивился Грегор. - Надо было предложить ему браслет. Серебряный уж точно.

- Я предложил Золотой.

Элиана рассказ Этана ни чуть не растрогал. Брин отнесся к восторгам юноши снисходительно. Все рассказчики приукрашивают действительность. Посмотреть бы птоха в деле, испытать, а так... слова.

Грегор пришел в некоторое замешательство от слов Вейна.

- Отказаться от Золотого браслета он мог только в одном случае. Он не тот за кого себя выдавал.

- Жаль, что он ушел, - подосадовал Этан. - Я хотел попросить его припадать мне несколько уроков.

- Возможно причина отказа в его болезни, - предположил Вейн. - Выглядел он весьма необычно. Лыс, облезлая воспаленная кожа, на руках отсутствуют ногти.

- Истинный образ прекрасного рыцаря, спасающего невинных! - пошутил Грегор.

- И о нем справлялся столичный равдух. Но это еще не все.

- Думаю из-за дуэли, - сразу предположил Этан.

- Равдух с тавлионом, - дополнил себя Вейн.

- Ну и что? Я ему обязан, - не стал слушать Этан.

- Вот это больше всего меня и настораживает, - переглянулся Вейн с Бекри.

- Рано или поздно такой парень попадет в столицу, - заключил Грегор. - Здесь просто рай для тех, кто ловок в драках и грабежах. Прогуливайся чаще по Эшафотной площади. Допускаю, голова твоего удальца, уже выставлена на всеобщее обозрение. Или он сам, целиком сушится на перекладине.

Молодые люди непринужденно рассмеялись. Даже глориоз не сдержал улыбки.

В кабинет опять постучали и слуга неуверенно объявил.

- Кир Мэдок ди Хенеке с визитом.

Веселье закончилось. По выражению лиц собравшихся фрайх Вейн определил, предстоит не самая приятная встреча.

- Мы с Этаном прогуляемся, - собрался уйти Вейн.

- Останься, - попросил его глориоз.

13.

До полудня асикрит Менез самоуправно отменил все назначенные эгуменосом Бриньяром аудиенции. Он исходил из твердого убе-ждения, состояние здоровья не позволяет иллюстриссу заниматься делами - у него болит голова, в теле слабость и утомленность. Осо-бо настырных асикрит просил обратится к иерею Бараману. Перспектива встречи с инквизитором отбивала у просителя всякую охоту к каким-либо разговорам и делам.

Бриньяр пребывал в полюбившемся ему в последнее время Круглом зале. Зал действительно одна идеально круглая, оштукатурен-ная и выбеленная стена. В потолке линза окна. Свет спускался сверху осязаемым столбом на стул для эгуменоса и стул для посетителя. Между ними, розово-коричневый грушевого дерева столик и на нем два колокольчика. Безвинные безделушки. Но именно они вводили в трепет и вселяли страх в собеседников Бриньяра. Когда рука эгуменоса тянулась подать сигнал, те пугались и бледнели. Кто явится на звонок? Иерей Бараман или вестарх? Аскетисзм Круглого зала Бриньяр считал оправданным. Ничто не должно отвлекать.