Крыса в чужом подвале

Смон ди Руджери прошел немало войн. Он разбирался и в них самих и в тех, кто их вел, и знал чего стоят те, кто держит первый строй. Он впитал сущность войны в свою плоть и кровь. Ведь он воевал. Долго и успешно. Его нарекали восходящей надеждой отечества. Крушителем Пушта. Император, не этот, нынешний педрила, а его брат Горм Третий, загадывал отвоевать владения степняков, восстановить империю в прежних границах. На сотню миль западней. Так уж вышло, лучше остальных воевать с чикошами получалось у него, Смона ди Руджери. Но война не любит счастливчиков. Карьера будущего друнгария империи закатилась, когда он разменял свою жизнь на жизни двух тысяч императорских скутариев. Рейдовый корпус императора подловили у Речных порогов. Зайти в тыл чикошам была идея самого Горма. Ему горело нанести сокрушительное поражение степнякам. Как не отговаривал его Руджери, как не взывал к монарху осмотрительный Лай, ничего не могло поколебать решение императора — ударить в тыл и победить! Пока толстопузый глориоз Фиору держит фронт. Как было объяснить упрямцу, что чикоши знают степь как собственную ладонь. По одной пыли на ковыле прочитают помыслы врага. Бесполезно. Единственное чего добились от императора, не афишировать свое присутствие. И тут их предусмотрительность истолковали превратно.

− Хотите лишить меня победы? — сердито бросил им Горм. − Гвардия должна разить врага с моим именем на устах!

Скутариев сперва расстреляли из луков с ближайших холмов, затем двумя таранными атаками загнали в воду и принялись благополучно добивать.

− Что там Фиору из ума выжил! Не видит под Еленем чикошей вполовину осталось! Здесь они! Здесь! — бушевал Горм.

По поводу глориоза Фиору Руджери промолчал. Как-никак родственник императора. А что дурак? Так в любой родне не одни умницы и умники. Плохо только, на службе их держат.

Все атаки и контратаки, и хитрости, и маневры гвардии, чикоши прочитали, как с листа. Шесть часов и от рейдового корпуса осталась жалкая четверть. Император прибывал в отчаянии, севаст Лай истекал кровью. Положение войска с каждой минутой ухудшалось. Тогда Руджери (Спаситель императора! Как же!) решил сыграть на тщеславии степняков и предложил себя в качестве пленника. Чикоши были рады заполучить его живехоньким в руки, насолил он им крепко! Они приняли обмен и выпустили гвардию из окружения. Оставили его и десяток воинов. Декархию оскопили, а его самого переодели в женское платье, накрасили лицо и заплели косичку. Усадив в повозку набитую головами павших, отправили с оскопленным эскортом догонять удирающую гвардию. Потом злые языки утверждали, степняки переодеванием не ограничились, а обошлись с Руджери еще хуже. Сплетни утихли спустя полгода, когда император вернулся из Пушта в колоде с медом. Воевать с чикошами Горм Третий так и не научился. Руджери тот час покинул столицу. Уж слишком многие поспешили предречь его взлет в связи с наклонностями нового императора. С той поры Руджери не участвовал в большой войне. Доживал век на задворках, продавая меч и знания севастам, рейнхам, катепанам, танам…

− Так что? — проявил нетерпение Руджери и уже собирался уходить.

«Нужно ли тебе это?» — спросил себя Костас. Но не смог внятно ответить. Его вопрос словно канул в пустоту, не оставив даже эха, даже отклика чувств. Ничего. Вообще.

Костас осмотрелся. Тощий скотник вывел из сарая быка. Ругая животное и хлеща хворостиной, подогнал к кормушке. Бык, недовольно покрутив головой, сунулся в охапку травы. Поворошил и принялся лениво жевать, время от времени поднимая морду кверху. Скотник возился тут же, прилаживая к черенку новую метлу. Война войной, а убирать навоз все равно ему.

− Чиловик или бик? — спросил Костас, с трудом произнеся не знакомую речь.

Капитан еле понял и не выбрал, а скорее предупредил.

− Животное.

Костас извлек из-за пояса баллок. Завел руку за плечо, выжидая. Бык, покрутив головой, сунул морду в кормушку за новой порцией травы. Костас метнул. Баллок ударил в череп за валиком рогов. Пробил тонкую кость темени. Бык тяжко фыркнул и рухнул на колени. Повалился набок, дергая задними ногами.

Скотник удивленно уставился на животное, ничего не понимая.

− Чиловик, − произнес Костас, вытаскивая из ножен дирк.

Руджери стиснул зубы, резко обозначились скулы. Дёгг подался вперед. С ума сошел!

Дирк попал не в человека. Клинок впился в центр среза бревна.

− Чиловик, − пояснил Костас, давая понять, попадание не случайно.

Руджери согласно кивнул головой.

− Бродячий циркач мне за ненадобностью. Стена не арена, фокусы не пройдут. Проводишь его к оружейнику, − Руджери указал Дёггу куда следует идти. — Пусть выберет себе оружие. Если оружейник заартачится, сошлешься на меня. Казна внесет необходимую сумму.

Костас извлек из бревна дирк, оглядел лезвие, не попортилось ли. Потом вытянул из бычьей головы баллок. Пока возился, скотник хныкал, поглаживая пестрый бычий бок, шею, трогал за уши, словно не верил случившемуся.