Крыса, загнанная в угол

– Грамотно бил, гад! – с болью в голосе прошептал он. – В печень и сердце метил. Хорошо, что навыки еще остались – а то убил бы, сволочь. Род снял штаны, белье. Собрал все вещи в охапку и засунул в стиральную машину. Поискал в тумбочке «пральный» порошок. Пачка «Тайда» на нижней полке была вознаграждением в его поисках – тетя, Царство ей Небесное, была женщина запасливая.

Родион включил «стиралку». Она пропиликала свою «стартовую» песенку и стала шумно всасывать воду. Первые мыльные «пузыри» показались в окошке полминуты спустя, когда начал вращаться барабан. Намокшая стирка, с громким шлепаньем, отправилась в свой полуторачасовой путь к очищению.

Род отодвинул цветастую полиэтиленовую занавеску и стал ногами в чугунную ванную – немытую, в ржавых потеках, с облупившейся эмалью на стенках. Но, сейчас, было не до эстетики.

Он сел на днище. Открыл кран с горячей водой. Со смесителя, вопреки ожиданиям, побежала вода холодная, да в придачу, и ржавая. Это продолжалось минуты две. Но, по мере вытекания, жидкость становилась теплее и чище, пока, наконец, не пошла вода горячая и прозрачная.

Родион резиновой пробкой закрыл горловину. Терпя боль в ребрах – перегнулся через стенку к тумбочке. Открыв дверцу – нашел какой-то бальзам для принятия ванн и гель для душа. Гель поставил на бортик, а флакон с бальзамом открыл и понюхал его. Пахло приятно елкой.

Род вылил немного зеленоватой субстанции в то место, где струя падала в ванную и ударялась о воду. Сразу начала расти горка обильной пены. Ее становилось все больше и больше. Она растекалась, двигалась, как лавина в горах, пока все пространство между краями не накрыло густое пузырчатое одеяло.

Вода поднялась к груди, хотя под пеной этого видно небыло. Но, Родион чувствовал – чугунная посудина уже на две трети полная. Он убавил напор до тонкой струйки. Сумерки ванной комнаты, насыщенные запахом хвойного леса и пара, затихли. Род аккуратно, что бы не выплеснуть на пол воду, откинулся на спину.

Думать ему не хотелось. Хотелось спать. А еще хотелось раствориться в этой, почти горячей воде, которая давала телу невесомость, и уплыть, или улететь туда, где океан, Гоа и пальмы.

« – Да… Надо было сделать это раньше. А сейчас – уже поздно! – вяло, как гуси по воде, проплыли мысли в голове Рода. – Поэтому, сейчас надо заставить себя осмыслить весь сегодняшний день».

… Со Жданом Родион простились возле «жэдэ» вокзала. Он понимал, что рано или поздно, Тоху могут вычислить и допросить. Поэтому, Род не стал посвящать товарища, куда держит путь и зачем. Железнодорожный вокзал был самым приемлемым местом для запутывания следов.

« – Эх, надо было уезжать с города сразу, как планировал!» – снова «проныл» в голове грамотный «задний ум».

Но, дернул его черт! В голове Родиона, к которой часа полтора назад «приложился» Баразин, родился план проверить адрес на Подолье, где мог проживать снайпер! Зачем ему это было именно сейчас – он даже себе не смог объяснить! Почему то показалось, что отправляться в Столицу без этой информации никак нельзя!

От железнодорожного вокзала на «маршрутке» 22А Попелюх доехал на Свердловский массив. Выйдя с автобуса недалеко от больницы имени профессора психиатрии Ющенко, он пересек аллею, и вышел на улицу академика, снова таки, Ющенко. Пятиминутный поход между новостроек привел его к искомому строению на проспекте Зодчих.

…Род стоял во дворе П-образного дома и смотрел на металлические двери подъездов, оборудованных домофонами.

« – Куда же здесь стучаться? – подумал он. – Влад говорил, что возможно, первый подъезд. Но, не уточнил – по номеру, или «крайний». Если «крайний» – то их два. Тогда какой из них?!»

Он оглянулся вокруг. На детской площадке несколько мам возились с детьми. Там же сидело пара бабушек, внуки которых резвились рядом.

« – Это мой контингент!» – мысленно обрадовался Родион, направляясь к пожилым женщинам. Подойдя к ним, он представился:

– Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Попелюх!

Наверное, бабушки по-другому представляли себе следователя Генеральной прокуратуры. Они, поверх очков, недоверчиво смотрели на молодого человека. Он явно не внушал им доверия. Родион вынул с внутреннего кармана удостоверение и предъявил его женщинам в развернутом виде. Те внимательно прочитали написанное, затем сличили фото с оригиналом, и, только, тогда одна из бабушек, подозрительно оглядевшись по сторонам, прошептала:

– Это мы вам с Шурочкой писали! – женщина посмотрела на соседку. Видно, как раз она и была Шурочкой. – Эти, бляди, работают в третьем подъезде!

– Маша! – смущенно прошипела Шурочка, толкая подругу локтем. – Как можно так говорить! Публичный дом!

– А в публичном доме, что не бляди? – огрызнулась Маша.

– В публичном доме, как раз, не бляди, прости меня Господи, а проститутки. Они за деньги работают! – объяснила различия эрудированная Шура. – А те – за «так»! В «охотку»! – и махнула рукой – типа «непутевые, что с них возьмешь».

Попелюх понял, что удачно «нарвался» на активисток, и сразу включился в игру:

– Так! Говорите в третьем подъезде?